Произносит мое имя вкрадчиво. Обманчиво сладким голосом, и в то же время делая странные паузы между предложениями. Будто подбирает каждое из слов.
— Дааа, ты, наверняка, хотела бы воссоединиться со своим женихом, с самим Одом Первым, а не прозябать в небольшой лачужке, дрожа от страха перед каждым, кто сильнее тебя. Хотела бы?
Почему-то его ноздри нервно подрагивают, а губы слегка кривятся, показывая ровные белые зубы, словно Маагара злит сама эта мысль. Иллин… он сумасшедший?
Качаю головой. Молча, не желая распалять этого полоумного еще больше.
— Конечно, хотела бы. Взойти на трон рядом с ним и родить ему еще сыновей. Саананских выродков, которые будут претендовать на МОЕ.
Последние слова он кричит мне в лицо, брызгая слюнями и глядя с лютой ненавистью. Схватил меня за челюсть холодными, почти ледяными пальцами и сильно сжал, удерживая, заставляя смотреть в его глаза.
— Но этого не будет.
Он вдруг улыбается. Нет, не улыбается, а скалится. Как зверь. Как нечеловек.
— Я не отправлю тебя на остров к отцу. ПОТОМУ ЧТО ОН МЕРТВ. А я сам женюсь на тебе. С недавнего времени я вдовец. Готовься, Лори. Скоро ты станешь моей женой.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. РЕЙН
Убейте тысячу человек, — эхом отзывался голос учителя, — не оставляя свидетелей. Чего вы достигли? Кто узнает об этом? Кто будет бояться вас? Кто станет уважать и повиноваться вам? Но убейте одного и дайте миру увидеть. Повесьте его повыше, изрезанного как можно страшнее. Пусть истекает кровью. А затем… исчезните. И теперь — кто об этом узнает? Каждый. Кто будет бояться? Каждый. Кто станет подчиняться? Любой. Люди… У них сильное воображение. Убейте их тысячу — и вас возненавидят. Убейте миллион — и они встанут в очередь, чтобы сразиться с вами. Но стоит лишить жизни единственную жертву, как люди начнут видеть монстров и демонов в каждой тени. Прикончите дюжину, и остальные будут просыпаться с криком по ночам. И они не будут ненавидеть — они будут бояться. Это — путь повиновения, дети мои. Люди — лишь примитивные, болтливые животные, эти люди… И нам выгодно, чтобы они такими и оставались…
(с) Саймон Спуриэр. "Повелитель Ночи"
Мы подбирались к Лазору со стороны леса, никто не знал, сколько там воинов сопровождает кортеж самого Маагара. Разведчики не смогли подойти ближе, слишком опасно, а мне нужен каждый человек. На счету все, даже подростки и дети. Мне нужна информация о том, сколько их там, чтобы знать, можем ли мы напасть сейчас или это слишком рискованно.
— Что ты собираешься сделать? Напасть на отряд? Там тысячное войско. Мы бессильны против них.
Дали, нервная из-за исчезновения ее любовницы, металась у костра туда-сюда, она не спала уже несколько ночей, и казалось, ее разум горит в отчаянии и бессилии.
— Я пойду на переговоры. А потом решу, что делать.
— Это безумие. Он не станет встречаться с тобой.
— Значит, нужно сделать так, чтобы стал. Кто его приближенный? Советник? Любовник? Любовница?
Сайяр схватил бумагу и начал быстро писать, потом ткнул ее мне под нос.
— У него нет любовницы. Но ему дорог его советник Мафа. Мерзкий карлик, которого он привез из последнего похода.
— Что за карлик?
— Неизвестно. Он нашептывает ему на ухо, и тот принимает решения. Никто из людей его не видел. Только самые приближенные.
— И как нам достать этого карлика?
— Каждое утро Маагар проводит ритуал молитвы Иллину. И карлик вместе с ним. Он возлагает на его голову венец из прутьев рябины и поджигает сухую траву, выложенную вокруг велиара. На этом ритуале они всегда одни. Стража шатается поблизости, но держат дистанцию. После ритуала Мафа убирает сам… Я могу его схватить. Я бы с удовольствием скрутил ему шею… это он нашептал о казни жены Маагара и моей.
Я встал с бревна, обошел костер несколько раз.
— Слишком опасно. Ты важен и нужен мне, как воин. Если не выйдет, то ты умрешь.
— Выйдет. Я принесу тебе эту мелкую тварь, и ты сможешь назначить встречу с Маагаром. В обмен на него.
— Будешь вести переговоры… — спросила Далия, — и о чем ты с ним договоришься? Обменяешь свою шеану на мир и забудешь о кровной мести?
Она читала мои мысли… да, я собирался предложить Маагару мир, обменять Одейю на гарантию окончания кровопролитья, хотел предложить нечто, от чего Маагару было бы сложно отказаться… но…
— Да? Серьезно? Я угадала. Какое гадское разочарование. Как горько оказаться правой.
Усмехнулась и швырнула в костер толстую ветку.
— А что дальше? Простишь ей все, и вы заживете долго и счастливо? Или убьешь ее? Или запрешь в подвалах Адора?
Я повернулся к ней и схватил ее за плечи.
— Насколько ты хорошо меня знаешь, Дали? Или твоя страсть к маленькой лассарке, которая тебя бросила, застит тебе разум?
Сестра отбросила мои руки.
— Маленькая лассарка исчезла. Она не бросила меня. Ее кто-то похитил, и я узнаю кто. Пока ты будешь заниматься своими планами о мире, я найду свою женщину и устрою лассарам войну сама.
Наши взгляды скрестились, и я ощутил неприятный холодок вдоль спины. Как будто в этот момент Дали стала чужой. Отдалилась от меня на сотни миль.
— Я долго была на твое стороне, Рейн. Долго терпела и ждала, когда ты одумаешься. Верила в твою ярость, верила в твою жажду мести. Но я ошиблась. Только она ведет тебя, только она движет каждым твоим поступком. Отныне нам больше не по пути. Я ухожу своей дорогой, вместе со своими людьми. Вместе с тем, кто пойдет за мной и будет убивать лассаров и дальше.
— Это твое право.
— Да. Это мое право. Мне жаль, если когда-нибудь из-за нее я столкнусь с тобой на поле боя.
— И что ты сделаешь, когда это случится?
Она долго смотрела мне в глаза, а потом тихо со слезами сказала:
— Сломаю свой меч и позволю тебе убить себя…
— Я не смогу… к тому моменту мой меч уже давно будет сломан.
— Прощай, Рейн.
— Прощай, Дали.
— Я люблю тебя. Но не могу иначе.
— Я тоже люблю тебя. Будь собой… не ломай себя даже в угоду мне.
Мы быстро обнялись, а потом она схватила меч и пошла в сторону лагеря. Я посмотрел на Сайяра, а он на меня. Потом протянул мне руку в знак того, что он со мной.
Мы разделились почти пополам. Многие ушли за Дали, так как свято верили в ее дело и боготворили ее. Остальные остались со мной. Я провожал ее отряд долгим взглядом, пока огонь факела замыкающего не исчез в туманной ночной дымке. Я не знал, куда она ушла, я не знал, встретимся ли мы снова, но я и не мог ее удерживать. Если сужено, то судьба столкнет нас снова… а если нет, то пусть Дали найдет свой истинный путь или вернется ко мне.
