– Ступай, – негромко сказала Апари. – Поохоться.
Клещ шумно расправил серые крылья, впился когтями в плечо, оттолкнулся и скользнул вперед, к струящимся сверху потокам воды. Апари бросила взгляд ему вслед. За водопадом ярко сияло солнце, краски сменяли одна другую так быстро, что это вполне могло оказаться всего лишь игрой воображения… но нет, радуга перед глазами не тускнела, не исчезала, окрашивала сумрак пещеры пурпуром и лазурью. Добрый знак.
Устремившийся к солнцу, будто пущенный детской рукою мяч, Даз едва не зацепил мягким крылом макушку входящего.
Ну вот. Они здесь.
Апари пробрала дрожь. Дело пошло, вправду пошло, и Апари внезапно воспрянула духом. Подобного возбуждения она не испытывала давным-давно – можно сказать, целую вечность!
Сложив перед грудью ладони, звякнув тяжелыми кольцами, Апари захромала навстречу гостям. Вошедший – красноглазый, темноволосый – раздраженно отмахнулся от Даза и рывком распахнул ворот плотного черного плаща. Вошедшая следом за гостем Тайо была выше него на целую голову, почти не уступая в росте его закованной в латы спутнице.
– Бледный всадник! – воскликнула Апари. – Мы рады тебя приветствовать, но через два часа уходим. Подолгу на одном месте мы не остаемся, и солнце над нашими лагерями никогда не садится дважды.
– Разумная предосторожность, – согласился гость, оглядев пещеру, остановив взгляд на омерзительном зрелище за спиною хозяйки и деланно усмехнувшись. – Мы прибыли, дабы обсудить нашу… договоренность. Нельзя ли нам побеседовать где-либо еще, или в ваших болотах вот это означает особую обходительность?
– Нет, – отвечала Апари, кивнув гостю в знак уважения, однако не кланяясь. С некоторых пор Апари не кланялась никому. – Не обходительность, но обещание.
Гость вопросительно изогнул черную бровь. Сопровождавшая его эльфийка нетерпеливо вздохнула. Ее кожа – болезненно-розовая, сплошь в венах и крапинках – внушала не меньшее омерзение, чем паутина ужаса небес. Под мышкой она держала странный крылатый шлем, и, глядя на нее, Апари слегка удивилась: как только ей удается биться, с ног до головы обвешанной тяжелой броней? Впрочем, в опасности эльфийки она ничуть не сомневалась: кровожадные искорки в ее глазах затмевали собой любую культуру, любые обычаи.
– Обещание, – повторила Апари, отвечая на безмолвный вопрос мертвеца. – Обет, данный матери, испившей яд Шадры, и всем зандалари, заслуживающим большего, чем корона и боги, ничуть о них не заботящиеся.
С этими словами она извлекла из кармана стебелек рыгунца и подняла его, поднося к свету.
– Шадры больше нет. И Язмы нет. Но яд остается. Яд в моем сердце… а вскоре – и яд в жилах королевы-изменницы.
Зекхан не уклонился от неумолимого сапога войны, сидя без дела. Нет, он научился становиться полезным, оставаться полезным и понимать, когда его полезность подходит к концу. Рядом с Вароком Саурфангом, на стенах Лордерона, он оказался, вовсе не ковыряя в носу, вовсе не предаваясь безделью. Вот и сейчас, в то время как его командир завел негромкий, но напряженный разговор с шаманом, присланным от Служителей Земли, Зекхан занялся делом.
Будто бы невзначай пристроившись позади рослого, не на шутку взволнованного Рокхана, предводителя троллей Черного Копья, укрывшись, так сказать, в его тени и не обращая внимания на приветственные крики толпы, Зекхан смешался с толпой членов Совета, их телохранителей, приближенных да прихлебателей, и вместе со всеми двинулся под манящую сень пиршественных шатров. Он был вовсе не так глуп, чтобы принять общее ликование на собственный счет. Нет, он держался в тени и был тенью: вначале тенью отца, затем – Саурфанга, ну а теперь – Тралла.
И, точно тень, смешался с толпой в поисках чего-нибудь интересного.
– Не давай рукам облениться, а разуму затупиться, – учил отец, Хекази, когда Зекхан еще был ростом ящеру по колено, – и никогда не останешься без дела и без забавы.
Сегодня работа с забавой шли рука об руку. Перед шатрами почетных гостей ждал круг барабанщиков, а в кругу буйно плясали три танцовщицы. На глазах Зекхана глава гоблинов, Газлоу, бочком-бочком придвинулся к барабанщикам и принялся отплясывать какой-то дурацкий тустеп, чем здорово развеселил танцующих. Мало-помалу мерный, заразительный ритм музыки подчинил себе и остальных, подошедших к шатрам: окаменевшие плечи задвигались в такт барабанам, а при виде искусных (и весьма скудно одетых) танцовщиц сощуренные глаза распахнулись во всю ширь.
Одна только Таланджи со своими зандалари держалась поодаль – отдельно, особняком. Что ж, это Зекхана не удивило. Как ни тепло встретил Таланджи и ее спутников Совет Орды, она приняла все это едва ли не с неприязнью. Заинтригованный и, честно признаться, слегка очарованный ее красотой, Зекхан не сводил с королевы глаз. Какие изящные клыки, какая яркая синева глаз…
И, очевидно, на редкость крутой характер.
Таланджи расхаживала взад-вперед вдоль дальнего, южного края шатров, а желтоволосая юная зандалари с кожей цвета бирюзы помахивала над головой королевы огромной пальмовой ветвью. Раздраженная слабыми дуновениями ветерка, Таланджи отмахнулась от девушки, отогнала ее прочь.
А ведь, помнится, по прибытии телохранителей у Таланджи было побольше.
Зекхан озадаченно сдвинул брови. Может, одна из ее горничных потерялась? Конечно, Оргриммар – не самый запутанный в мире город, но никогда здесь не бывавшая зандалари вполне могла отстать от своих по пути на Совет и заблудиться…
«Вполне могла. Вполне могла», – думал Зекхан, нутром чуя благоприятную возможность и подбираясь поближе. Орда нуждалась в любых преимуществах, какими только удастся разжиться, а значит, Таланджи, готовую примкнуть к Орде во время войны и мира, готовую привести под ее знамена новое войско, готовую прибыть на Совет из дальних краев, следовало непременно привлечь на свою сторону снова.
Однако устроенный пир на нее особого впечатления, похоже, не произвел.
– Чем могу служить, ваш-величество?
С этими словами Зекхан отвесил королеве низкий поклон, дополнив его самой ослепительной из улыбок.
Девушка, обмахивавшая Таланджи пальмовой ветвью, негромко, предостерегающе пискнула. Королева взглянула на Зекхана – вернее сквозь Зекхана – и подняла глаза к небу.
– А чем ты вообще можешь мне услужить?
Несомненно, ни его скромный наряд, ни грязь под ногтями от ее острого взгляда не ускользнули. Между тем, сама королева и ее слуги сверкали, точно светлячки в сумерках.
– Да вот, свита твоя, кажется, невелика. Если нужно послать за чем-нибудь, или чашу вина подать, то…
Таланджи склонила голову набок, негромко зазвенев серьгами в ушах.
– Так ты за мною шпионишь?
Не тот ответ, на который Зекхан рассчитывал… Заранее приготовившись к нагоняю от Тралла за то, что посмел докучать королеве, он подался назад, поднял руки, признавая поражение, и тут по спине пробежала волна леденящей дрожи, будто кто-то провел вдоль хребта острием кинжала. Споткнувшись, Зекхан отчаянно взмахнул руками, качнулся назад и с маху въехал локтем во что-то твердое и вместе с тем мокрое. Кубок! Недостающий слуга Таланджи воротился назад, а Зекхан ненароком врезался прямо в него.
