– Прошу тебя, – без предисловий сказал он. – Прошу, скажи же, что ты принесла добрые вести.
Внутренне подобравшись, Джайна выхватила из-за плеча увенчанный кристаллом посох, ловко перехватила его и указала бронзовым наконечником на море, отделявшее Восточные королевства от Зандалара, земель троллей.
– У нас есть шесть дней, чтобы перехватить рыбацкую лодку, направляющуюся к восточным берегам Зандалара, – четко, деловито заговорила она (в конце концов, ужасающая участь контрабандиста могла и подождать). – С наступлением полнолуния этих вод будет не переплыть. Все это одна из темных следопытов рассказала контрабандисту, снабдившему ее лодкой.
Глаза Андуина вспыхнули ярче прежнего.
– Наконец! Наконец-то! – вскричал он, торжествующе ударив по столу кулаком. – Сейчас вызовем Матиаса Шоу – в погоню лучше всего отправить его, а к морской качке он за время долгой кампании в Кул-Тирасе успел попривыкнуть.
Седогрив одобрительно крякнул.
– Возражений не имею, – прохрипел он. – Но не послать ли туда побольше сил?
– Слишком рискованно, – откликнулась Джайна. – Как бы наше появление не встревожило Орду – Зандалар ведь под их покровительством. Наши корабли в прибрежных водах – одно дело, а вот высадка на сушу может быть расценена как акт агрессии.
– Джайна права. Перемирие слишком непрочно, а новой войны, войны с Ордой и независимой Сильваной, нам не пережить. Тут следует соблюдать осторожность, а Матиас, когда пожелает, может быть незаметнее тени. – Король от души, да не раз, хлопнул Генна по могучей спине. – Ступай, отыщи Шоу. С его-то хитростью, да с помощью магии жрецов моря, мы еще можем перехватить эту темную следопытку в пути. Ну а до тех пор будем молить Свет ниспослать им удачу и помощь в скорейшем завершении дела.
– Лорд-адмирал…
Наскоро поклонившись Джайне, Генн устремился к выходу. Джайна, поигрывая украшавшим ее шею амулетом в виде якоря, задумалась, как лучше продолжить разговор, а Андуин в азарте склонился над картой, едва не уткнувшись носом в Великое море.
«Что ж, пора испортить ему только что поднятое настроение».
– Андуин, – негромко, с оглядкой заговорила Джайна, опасаясь любопытных ушей и глаз под дверью, – меня кое-что беспокоит.
– Всех нас что-нибудь да беспокоит в столь беспокойные времена, – едва ли не со смехом откликнулся юный король, но тут же, не меняя позы, изогнул шею и повернулся к Джайне. – Что стряслось, Джайна? На тебе же лица нет!
Джайна вздохнула – сквозь ноздри, не раскрывая рта. Медлить было бессмысленно. Андуину следовало знать, чему она стала свидетельницей, а между тем он, наделенный силой льва, обладал и чутким сердцем, что для правителей – большая редкость, и посему ей было мучительно больно говорить дурно о тех, к кому он относится с уважением.
– Туралион и Аллерия пытали этого контрабандиста у меня на глазах. Аллерия при помощи Бездны проникла в его разум, а Туралион сковал пленника по рукам и ногам сотворенными из Света цепями. Судя по виду, страдания все это причиняло неописуемые, – сказала Джайна, обогнув стол и встав лицом к лицу с Андуином. – Мой король… боюсь, их методы бросают тень и на тебя. И на всех нас – на каждого солдата, что служит твоей короне. Все мы несем службу под твоим знаменем, и если их действия одобрены тобой лично, что это говорит о нас?
Долгое время Андуин не отвечал ни словом. Улыбка с его лица разом исчезла. Покачав головой, он отвернулся от Джайны и зашагал из стороны в сторону по ворсистому зеленому ковру, покрывавшему пол. Наконец он остановился в углу, у большой жаровни, извергавшей жаркое пламя, поднял руку, провел взад-вперед раскрытой ладонью над языками огня.
– Что говорит? – повторил он, едва ли не обиженный ее вопросом. – Говорит, что мы сделаем все возможное, дабы убийцы предстали перед судом. Что мы не забудем ни Тельдрассила, ни Лордерона, ни той самой мак’гора. Что мы не забудем ни пламени, полыхавшего над Сокрытым морем, ни огней, отраженных в глазах тысячи плачущих детей.
Ладонь его сжалась в кулак, уверенность с каждым словом крепла, голос звучал громче и громче, еще немного, и сорвется на крик… но тут король взглянул на Джайну уголком глаза и не прокричал – прошептал:
– Некогда, не столь уж давно, ты, Джайна, не считала зазорным взять в руки молот безжалостной мести. Я не забыл об этом. А ты?
«О, великий лев, твое сердце обращается в сталь…»
Когда-то ее сердце тоже сделалось твердым, как сталь, ожесточенное взрывом бомбы, уничтожившей Терамор, и эта ожесточенность довольно долгое время безраздельно правила ею – не только ее силами, но и разумом, и душой, будто покрывшейся коркой льда. Охваченная грустью, Джайна ярко, отчетливо вспомнила, как в самых недвусмысленных выражениях убеждала Вариана, что Орда должна быть уничтожена без остатка… Оттаять она сумела не скоро, и то не до конца. Кое-какие остатки той ледяной ярости сохранились в душе до сих пор. Именно благодаря им Джайна особенно остро чувствовала ее в окружающих – вот и сейчас почувствовала в душе Андуина ту же печаль, тот же всепоглощающий холод.
– Джайна? – поторопил ее Андуин. В алых отсветах пламени лицо его отливало бронзой.
Отвечать Джайна не торопилась. Крепко сжав в руке посох, она отвернулась к столу, окинула взглядом карту Азерота, развернутую перед ней на огромной столешнице. Да, земли на ней были изображены превосходно, но как же скверно описывала она их жителей – маленьких, неприметных, тех, из кого на самом деле и состоит весь мир…
– Нет, я ни о чем не забыла, – пробормотала Джайна, не сводя глаз с Зандалара. – Помню я и о том, как твой отец однажды предостерегал Вол’джина: блюди честь, иначе тебе конец. Больше всего на свете мне хочется, чтобы твое правление, мой король, длилось долго, а память о себе оставило добрую. А самое главное – чтобы тебя вспоминали в одном ряду с отцом.
Казалось, на этом спор и закончится, но Андуин держался твердо и пристального взгляда в сторону не отводил.
– Решения нам предстоит принимать нелегкие, а Туралиону с Аллерией я доверяю. Они знают, где пролегает граница между добром и злом, и ни за что ее не переступят. Будь они оба бесчестны, разве их статуи высились бы над столицей?
Миг – и Джайна словно бы вновь оказалась там, на вершине Громового Утеса, окрыленная победой и нередко сопутствующим победе оптимизмом. В конце концов, им только что удалось вызволить Бейна Кровавое Копыто из подземелий Оргриммара – дело почти невозможное, и все-таки им удалось! Вот только Тралл, помня о ее стремлении к временному союзу, этого оптимизма не разделял…
«Что же сейчас изменилось? Впрочем, понятно, что… мы».
– Люди меняются! – горячо возразила Джайна.
С этими словами она расправила плечи, гордясь переменами в себе самой, гордясь заметно изменившимся Андуином.
Андуин призадумался, но отступил еще дальше в угол, протянул ладони к огню, будто от слов Джайны ему сделалось зябко. Лицо его скрылось за плотной завесой пшенично-желтых волос.
