– Госпожа! Господин!
Из пространственного разлома, открывшегося впереди, у дороги, выступил капитан эльфов Бездны, Келосель Дарующий Ночь. Следом за ним появилась одна из верных помощниц Туралиона, озаренная дренейка неописуемой красоты по имени Сенн. От Дарующего Ночь она держалась поодаль, а разлом, содрогнувшись от отвращения, покинула в такой спешке, будто всерьез опасалась, что он ее не отпустит.
– Что вам удалось обнаружить? – пришпорив коня, крикнула Аллерия.
Всадники за спиной тронулись следом, но куда медленнее: несомненно, восемь часов патрулирования изрядно их утомили.
Окутанные не успевшим угаснуть пурпурным сиянием разлома, Келосель с Сенн остановились посреди дороги, перед подскакавшей Аллерией, и эльф Бездны поднял руку, указывая на север, через равнину, в сторону холмов. Сощурившись, вглядевшись в сумрак ночи, Аллерия увидела тонкую ленточку дыма, тянущегося вверх, к дискам лун.
– Как Троллебой и говорил, – сказал Туралион, остановив коня рядом.
– Они в пути? – спросила Аллерия.
Качнув высоким венцом, собранным из перламутровых кос чуть позади рогов, дренейка направилась к тылу колонны всадников, искать своего скакуна.
– Нет, – отвечала она, – похоже, окопались надолго. Караульных почти нет. Большинство – женщины и дети. Это не воины, госпожа.
– Тогда берем их прямо сейчас, пока в холмы не удрали.
С этими словами Аллерия пустила коня в галоп.
– А, по-моему, осторожность не помешает, – перекрикивая встречный ветер и грохот копыт, возразил поравнявшийся с нею Туралион. – Если среди них вправду имеется темный следопыт…
– Темный следопыт сумел бы укрыться получше! – прокричала в ответ Аллерия. – А если есть хоть малейшая вероятность того, что она там, нам нужно ударить поскорей и как можно жестче, чтобы ей не удалось ускользнуть!
Удар оказался быстрым, но вовсе не таким уж жестким. Устремившись на север, отряд обогнул подножья холмов и вскоре выехал к неглубокой прогалине. Там обнаружился убогий лагерь – кучка шатров и землянок, угнездившихся под горой, хитроумно укрытых от взгляда с дороги и равнины, но расположенных в достаточной близости от источника пресной воды. С на скорую руку сооруженных вешал свисали тушки шалфокуней и окорока некрупных ящеров, рядом высились грудки заячьих косточек – остатков скудного ужина.
С единственным троллем, подремывавшим в карауле, справился капитан Келосель. Метко пущенный осколок льда угодил караульному прямо в грудь, обездвижив его, но не причинив никакого вреда. Как и уверяли разведчики, в лагере не нашлось ни одного обученного бойца, только крестьяне с семьями. Половина отряда Альянса спешилась, другая окружила лагерь плотным кольцом, перекрыв все возможные пути к бегству, а Туралион, Аллерия и дренейка Сенн подошли к лишь недавно угасшему и заметно дымившемуся костру в самом центре.
– Сохраняйте спокойствие, отвечайте на вопросы, и никому из вас не причинят вреда! – крикнула Аллерия, перекрывая поднявшийся визг.
Отрекшийся в длинных одеждах заслонил собой семейство орков – мать с двумя малышами. Младенец на руках матери вопил, не умолкая; другой – карапуз, ходить уже выучившийся, но полным набором зубов обзавестись не успевший – сжался рядом с нею в комок. Все трое в страхе таращились на Аллерию, округлив глубоко запавшие от голода глаза.
Аллерия замолчала, позволяя беженцам минутку пошептаться между собой. Остановившийся рядом Туралион отставил в сторону ногу, сомкнул ладони на рукояти меча.
– Возможно, тупик, – сказал он вполголоса.
Однако Аллерия решительно покачала головой.
– Данат Троллебой уверял, что его дозорные видели женщину в плаще с капюшоном, красноглазую и при оружии. А шла она с мирными беженцами, – откликнулась она, украдкой, чтоб беженцы не заметили, указывая на юго-запад. – Разведчиков Альянса вынесло на берег недалеко отсюда, а та, кого мельком видели здесь всадники Троллебоя, очень уж напоминает одну из темных следопытов…
– Да, – согласился Туралион. – Совпадение дьявольски маловероятное.
– Один из них что-то знает, – подытожила Аллерия, обводя взглядом испуганные лица перед собой. – И будет говорить.
– Собаки Альянса! – Из толпы, звучно шаркая подошвами, вышел Отрекшийся в плотных черных одеждах. Когда-то он был высоким и плечистым человеком, однако проклятие посмертия и времени заметно пригнуло его спину к земле, нижнюю челюсть, почти лишенную плоти, обрамляли остатки черной бороды. – Где ваше сострадание? Перед вами – невинные мирные жители, бездомные, изголодавшиеся, всего лишь пешки в вашей бесконечной войне!
– Выходит, ты говоришь за всех? – спросила Аллерия.
Смерив Отрекшегося пристальным взглядом, она заметила, что ворот его одежд усыпан обрезками стебельков трав, а выцветшие костлявые пальцы измазаны какой-то зеленой массой.
В ушах зазвучал хор все тех же голосов – шипящих, леденящих кровь, бесплотных, как сама Тень:
Ломай его хрупкие косточки, пока не заговорит. Ломай на куски, отыщи костный мозг, выведай все его тайны…
– Я говорю, и этого довольно, – буркнул в ответ Отрекшийся. – Если за них кто-то и вступится, то разве что я.
– Сегодня мы не намерены проливать кровь, – спокойно, но твердо сказал ему Туралион. – Расскажи нам то, что мы стремимся узнать, и ступайте своей дорогой – с одеялами и припасами, которыми мы сможем поделиться.
Услышав это, беженцы переглянулись – кто с надеждой, а кто и с подозрением на лице.
Пока Туралион разбирался с говорливым Отрекшимся, взгляд Аллерии снова упал на мать с двумя малышами, будто притянутый к ней неким щупальцем любопытства. Таким образом Бездна нередко указывала ей путь, всюду высматривая обман, ни на минуту не прекращая охоты за тьмой, таящейся в каждом живом существе. Поначалу Аллерия заметила лишь голод женщины, однако теперь увидела еще кое-что. Припав к самой земле, орчиха покачивалась взад-вперед, не смея взглянуть хоть на одного из окруживших лагерь солдат даже мельком. Нервничала. Что-то скрывала.
Отвлекшись, Аллерия даже не заметила, как маленький орк в набедренной повязке и тоненьком одеяльце, затрепетавшем за его спиной, будто плащ, вскочил и, обнажив крохотные клыки, с воинственным ревом бросился на нее.
– Зун! Нет! – вскричала его мать.
Туралион, присев, ухватил юного орка за пояс, закружил в воздухе и усадил на траву.
– В другой раз, малыш, – негромко хмыкнув, сказал он.
– Пощади его! Прошу, пощади! – крепко прижав к груди младенца, орчиха-мать со слезами уткнулась носом в его пеленки.
Аллерия, тоже присев, подняла маленького орка на ноги, развернула к себе, придержала за плечи, взглянула в его огромные карие глаза. Конечно, мальчишка боялся ее, но необузданная детская храбрость придавала ему духу.
– Ты меня понимаешь? – спросила она.
