– Как твоя рука, – спросил Кхент, – нужна перевязка?
Я показала ему ладонь, которая почти полностью зажила. Отслоились и упали на пол несколько струпьев сухой черной кожи. Еще в убежище он приготовил отвар, который мне уже приходилось пробовать раньше, когда Джайлс Сент-Джайлс и Мэри пытались успокоить меня после нападения по дороге в Дерридон. Это был волшебный чай, вкусный и сладкий. Он успокаивал разум и ускорял заживление ран.
– Сейчас она только чешется, – сказала я. И снова мне почудилось, что непереводимая надпись на моей руке меняет очертания. – На что это, по-твоему, похоже?
Чем больше Кхент практиковался в английском, тем чаще общался со мной именно на нем. Однако порой он путался и возвращался к родному языку, когда не мог подобрать слово на английском.
– Ийу-ра.
Собачий язык.
– Но я знаю, что это невозможно, – с усмешкой добавил Кхент. – В письменном виде нельзя передать такие слова.
– Значит… звучит как собачий вой? Тебе кажется, что это напоминает вой? – спросила я, ответив улыбкой на улыбку.
Его фиолетовые глаза утратили живость.
– Нет… нет… Похоже на стон раненого животного.
– Похоже… – пробормотала я. – Какая-то тарабарщина.
– Прости, что я так говорю, эйтехт, но мне неприятно видеть эту надпись. Я не могу забыть слова, которые ты кричала в тот день, и беспомощность, которую я испытывал, когда та женщина колола и резала тебя. О, я знаю эту жгучую боль, но я сам просил ее, а ты нет.
Меня по-прежнему клонило в сон, и я опустила голову на руки. За окном проплывал залитый дождем сельский ландшафт.
– Кажется, я начала к нему привыкать.
Кхент приподнял густые брови и по-собачьи наклонил голову в сторону.
– Когда все закончится, я возьму тебя на пир. На настоящий пир. Со скорпионами и музыкой, от которой не заснешь. Только мы вдвоем, хорошо?
– Нет, Кхент. У меня разбито сердце и помутился рассудок. Кому такое может понравиться? – вздохнула я.
Кхент пожал плечами, уютно устраиваясь под клетчатым пледом. Судя по всему, он не обиделся.
– Тому, кто считает, что даже шрамы могут быть красивыми.
– Мы впадаем в сентиментальность, – поддразнила я его.
Карету внезапно качнуло, и я подумала, что под колесо что-то попало. Но это был не предмет на дороге, а сама дорога. Она дрожала.
– Что это значит, черт возьми?
Нам удалось незаметно сбежать из Лондона до наступления ночи и безо всяких приключений сделать в пути четыре остановки. Но гром, сотрясавший сейчас землю, был каким-то неестественным, ритмичным. Отчетливо слышались четыре такта галопа бегущего зверя. Карета резко дернулась влево, разбудив Мэри, и та с визгом упала на меня.
– Что это за чертовщина?! – услышала я крик Фатом через окно.
Быстрее всех среагировал Кхент. Он вскочил с сиденья, рывком распахнул окно и высунулся наружу. И тут же спрятался обратно. Мать, подняв вуаль, сонно поморгала глазами. Она спокойно всматривалась в даль, ничему не удивляясь, и лишь презрительно поджала губы. Впервые я видела на ее лице какую-то эмоцию, отличную от обычного блаженно-довольного выражения.
– Пастух не хочет, чтобы мы до него добрались, – стиснув зубы, сказала она. – И послал ужас, чтобы помешать нам.
Вторая карета замедлилась и теперь двигалась бок о бок с нашей. Обе мчались по дороге, раскачиваясь и подпрыгивая. В окно возле Матери что-то ударило, и Мэри поспешно его закрыла, но мы успели услышать, как Дальтон с мокрыми от дождя волосами прокричал:
– Это Тараск! Мы должны его обогнать. Холодный Чертополох в десяти километрах отсюда вниз по дороге.
– И что потом? – воскликнула Мэри, охваченная страхом. – Мы же приведем это чудовище к нашим друзьям!
– Мать, неужели ты не можешь ничего сделать? Воззвать к его… его…
– Он приближается!
Кхент пинком открыл дверцу кареты. Лошади перед нами фыркали и взбрыкивали, и тут же на нас полетел град камней вместе с дождем.
– Я хочу рассмотреть его получше!
С этими словами он вскарабкался на крышу и уже спустя мгновение глухо стучал ботинками над нашими головами.
Мать покачала головой и, протянув ко мне руки, с сожалением в голосе тихо сказала:
– Я не могу причинить вред этому существу, дитя мое. Оно не станет слушать доводов рассудка, как сделали бы люди. А кровопролитие не мой метод.
– Я могу попробовать увести его отсюда! – прокричал Дальтон из второй кареты, барабаня в дверцу, чтобы привлечь внимание сидевшего на козлах Найлса.
– Мы быстрее и легче. Вполне вероятно, мы сможем его отвлечь!
– И что потом? – услышала я голос Фатом с сиденья для кучера.
Она была права. Мы могли его обогнать, но этого было мало. Со временем – и даже очень скоро – мы должны были доехать до Холодного Чертополоха, но, поскольку не получили оттуда ответа, у нас не было гарантии, что его обитатели смогут нам чем-то помочь. У меня бешено колотилось сердце. Я не видела это чудовище, но слышала, как оно сотрясает землю. Казалось, за нами по пустоши гонится толпа великанов.
– Мэри, – торопливо проговорила я, копаясь в сумке, которую взяла с собой в карету, – ты сможешь нас защитить?
– Боюсь, я все еще слаба, – со стоном ответила она. – И я сомневаюсь, что смогу остановить нечто столь чертовски огромное!
Чудовище, догонявшее нас, издало пронзительный крик – ужасный вопль, от которого словно раскололось небо. От его вздоха кареты, дребезжавшие, как погремушки, швырнуло на несколько метров вперед. Ковровая сумка чуть было не выпала у меня из рук из-за постоянной и страшной качки. В ней оказалось так мало вещей. Несколько бинтов для моей руки, дешевый роман, дневник Дальтона и тупой столовый нож, который я прихватила с бала леди Трэмптон… Я взяла нож и покрутила его в руке. У меня назревала идея.
Высунувшись в окно, я посмотрела вверх и нашла взглядом руку Кхента, вцепившегося в деревянную раму обтянутой плотной парусиной крыши кареты.
– Йеху! Как твоя рука?
– Зажила, глупышка, ты же знаешь! – Его голова, свесившаяся с крыши, отчаянно дергалась из стороны в сторону.
– Нет, я имела в виду… ты сможешь прицелиться? Ты сможешь метнуть оружие? – спросила я.
У него зажглись глаза и приоткрылся рот – всем своим видом Кхент выражал готовность. Возможно, с моей стороны это было не очень хорошо, но, глядя на выражение его лица, я сразу представила себе пса, взволновавшегося при виде косточки.
– Эйтехт, однажды я состязался в гонках на колесницах с самим божественным правителем. Я позволил ему выиграть, хотя он паршиво метал копье.
– Прекрасно! – крикнула я в ответ. И тихонько сказала себе: – Думаю, все получится.
