В громкоговорителях слышится голос:
— Леди, джентльмены и собаки! Всем участникам соревнований выйти в центр поля.
Слышатся крики и лай, но всех перекрывает визг Нудлс. Даже через шум толпы я слышу её — а потом и вижу. Она бежит по полю в маленьком костюмчике льва, за ней по пятам — её человек.
И тут я вижу её — огромную копну серо-белой шерсти, которая катится к моим лапам. Бордер-колли? Ком шерсти встаёт рядом со мной, гонимый ветром, и я принюхиваюсь. Бордер-колли! От одного её запаха у меня шерсть встаёт дыбом.
— Скорее, скорее! — торопит голос из громкоговорителя.
И вот демон встаёт рядом со мной, на его ошейнике — ленты. Бордер-колли выглядит собранной. Уверенной. И она улыбается, когда я рычу во всё горло.
— Пойдём, — говорит Макс и ведёт меня к центру поля.
Дядя Реджи кричит нам вслед:
— Я в вас верю! У вас всё получится!
Под нашими лапами хрустит трава. Макс снова оттягивает горловину джемпера, на носу выступает капелька пота. А я каждым своим шагом, каждым взмахом хвоста говорю демону: «Мы сильны».
— Добро пожаловать! — восклицает громкоговоритель. — Мы так рады, что вы смогли попасть на первый ежегодный чемпионат общества «Танцы в дождливый день» по собачьему фристайлу! Ух, ну и длинное название, да? Сегодня у нас собрались двадцать шесть потрясающих собак, и все тренировались изо всех сил. Давайте покажем им, как мы их любим!
Зрители хлопают и улюлюкают, но я не свожу глаз с бордер-колли.
— Поприветствуйте также наших судей, — продолжает громкоговоритель. — У них сегодня очень важная работа, потому что, как вы знаете, команда-победитель получит большой киношный приз! Каждая собака будет выступать примерно две минуты, и если вы сможете не аплодировать до конца номера, будет просто чудесно. А теперь, пожалуйста, все отойдите в сторону, кроме нашей первой пары участников: Мелинды Роджерс и её бордер-колли Кометы!
Бордер-колли? Комета?
Я не был готов услышать её имя. Более того, имя демона имеет отношение ко вселенной — как и моё. Это так потрясающе невероятно, что я даже не пытаюсь об этом всерьёз задумываться. Я дрожу и прижимаю уши. Когда мы отходим к границам площадки, дядя Реджи спрашивает Макса:
— Эй, эта собака живёт не в вашем районе?
Живёт в районе? Она терроризирует район! Настоящая чума всех наших домов!
Начинается музыка, подобранная для номера бордер-колли. Она тихая, и я сразу её узнаю: «Поющие под дождём», из одного из моих любимых танцевальных фильмов. Как же меня злит такое надругательство над классикой! Бордер-колли угрожающе вышагивает, размахивая лапами. Когда нарастает припев, она встаёт на задние лапы и становится совсем уж чудовищного роста. Тем не менее не могу не признать: есть в ней что-то грациозное. Чистое. На несколько мгновений меня даже завораживает красота движений, шелест её шерсти. Ужасное колдовство? Бордер-колли, должно быть, наложила заклинание на зрителей, на меня.
Песня звучит всё громче. Двое судей отбивают пальцами ритм, и я в ужасе понимаю, что один из них одет в пушистый свитер — такой же, какой носят Бабушка и Дедушка. Этот судья, судя по всему, на стороне бордер-колли, и его очень трудно будет переубедить.
Когда песня заканчивается, зрители восхищённо перешёптываются. Макс хлопает, но я вижу, что он нервничает ещё сильнее, а на глазах выступают слёзы. Как нам победить собаку, которая ходит как человек?
— В вашем номере больше души, — говорит дядя Реджи, словно читая наши мысли. — Но не думайте ни о ком, кроме самих себя. Если вы полностью выложитесь, этого будет более чем достаточно.
Макс закусывает губу и смотрит на трибуны.
— Ты не видел папу?
Дядя Реджи качает головой.
— Наверное, он просто немного опаздывает, дружище.
Я замечаю, что на вопрос он так и не ответил.
Потом выступают бордер-колли и немецкая овчарка, но их номера не такие сильные, как у бордер-колли. Слышны жидкие аплодисменты, а мы ждём. Ожидание — хуже всего.
— Следующими выступают, — наконец объявляет громкоговоритель, — Макс Уокер и его золотистый ретривер Космо!
— Вперёд, Макс и Космо! — кричит Мама с трибун, сложив ладони рупором.
А Эммалина кричит:
— У вас получится!
Если бы Макс был собакой, он бы наверняка линял как сумасшедший. Сразу после объявления я чувствую запах пота на его ладонях. Он присаживается и поправляет мою бандану.
— Можно тебе кое-что сказать?
«Конечно. Всегда», — отвечаю я, подхожу ближе и утыкаюсь носом ему в лицо.
— Проводить время с тобой мне нравится больше, чем с кем-либо ещё.
«А мне — с тобой».
— Знаешь, я очень хочу, чтобы мы выиграли, потому что не хочу, чтобы нас с тобой разлучили. Никогда. Но… я ещё хочу сказать, что даже если мы не выиграем, я всё равно счастлив, что сейчас я здесь, с тобой. Ты мой лучший друг, и, надеюсь, это видят все.
Он целует меня в макушку, и я сажусь очень, очень прямо.
Дядя Реджи спрашивает нас:
— Готовы?
Мы готовы. Да, мы готовы.
Мы выходим на центр поля, наши сердца колотятся под аплодисменты публики. Навострив уши, я стою неподвижно, в ожидании, и вижу, что Макс что-то мне говорит.
— Я нервничаю, — шепчет он.
«Я тоже», — думаю я.
Но когда песня начинается, я просто чувствую. Чувствую, как мои лапы маршируют и приплясывают. Чувствую, как пружинит трава, как нагрелся воздух. Я начинаю серию сложных поворотов, а Макс уходит кругами в противоположную сторону. Сейчас в мире есть только мы и музыка.
Макс щёлкает пальцами и приставными шагами идёт к зрителям, идеально подражая сцене из фильма, и я надеюсь, что судьи увидят — надеюсь, что судьи видят, — что мы вдвоём идеально подходим для большого экрана. Когда начинается припев, Макс подпевает, хотя на тренировках не пел никогда; жаль, что я не понимаю слов настолько хорошо, чтобы петь их вместе с ним. Впрочем, даже пение не мешает: его движения плавные — где нужно, и резкие — где нужно. Мы наклоняемся, кружимся и вышагиваем в унисон, так что судьи поймут, что мы — одно целое.
Дядя Реджи выглядит невероятно сосредоточенным, он кивает, когда я иду задом наперёд, потом переворачиваюсь и трясу попой.
— Ву-у! — кричит Оливер, Элвис одобрительно лает.
Макс улыбается. В самом деле улыбается.
Середина танца. Я вкладываю в него всего себя, вспоминаю все свои умения, сосредотачиваюсь на расплывающихся перед глазами руках Макса. И я понимаю, что мне не обязательно быть бесстрашным. Иногда беспокойство прячется где-то под шерстью, в маленьких укрытиях, где так любит прятаться страх, — но я верю, что, если рядом с тобой нужный человек, ты можешь бесстрашно прыгнуть в неизвестность.
