Я кивнула.
– Я нашла то, что нам подойдет, – сказала я и встала из-за стола. Огляделась по сторонам и заприметив сумку Евы, брошенную на кресле еще несколько месяцев назад, перекинула ее через плечо, а энциклопедию засунула внутрь. – Идем.
Я подошла к Ровану и почувствовала, как с каждым шагом сердце ускоряет бег. Это был не страх. Я достаточно владела собой. Сама близость его тела одуряющее действовала на меня.
Рован тоже шагнул вперед и замер, почти соприкасаясь со мной телами.
– Ты меня простила? – спросил он.
– Самый важный вопрос, – из моего горла вырвался нервный смешок.
– А простишь? – продолжил он.
– Посмотрим.
Я отвернулась, начертила в воздухе магический знак и открыла портал. Рован первым шагнул в него. Я следом – закрывая пространственное окно за собой.
Глава 31
Мир, где мы оказались, не походил ни на что из того, что я видела до сих пор. Собственно, посещать асинхронные миры вообще не рекомендовано, и туда, как правило, попадают по недоразумению. В миры же, где время движется в обратную сторону, люди, обычно, не решаются заходить, потому как до конца пока еще не изучены закономерности, по которым функционирует тело в таких мирах. Оно может войти в зацикленный поток, и путешественник будет раз за разом переживать один и тот же день, а может попытаться рвануться вперед во времени и сгореть. Есть и еще один сценарий – все внутренние процессы могут обернуться вспять, и тогда путешественник рискует превратиться в младенца и закончить свою жизнь сперматозоидом.
– Выходим! – крикнул мне Рован, и, сфокусировав на нем взгляд, я поняла, что мы пошли последним путем: Рован стоявший передо мной был моложе своего настоящего лица на пять, если не на десять лет.
Я поспешно прочертила в воздухе магический знак, отркывая портал, и, взявшись за руки, мы шагнули в него.
Вывалились наружу и, не сразу справившись с навалившейся силой тяжести, рухнули в траву.
Несколько секунд мне потребовалось на то, чтобы отдышаться, а затем я принялась судорожно ощупывать свое лицо. Не нащупала, конечно, ничего. Посмотрела на Рована – тому на вид было где-то двадцать. Он выглядел чуть старше, чем в те дни, когда я встретила его в первый раз.
– И куда нас занесло? – спросила я.
– Ты же Проводник, – Рован сел на земле и, стряхнув с рукава несколько травинок, огляделся по сторонам.
Стояла весна. Над корпусами Академии светило солнце, и лучи его играли на зеленых островках листвы.
– У тебя еще и наводка в пространстве барахлит, – констатировал Рован.
– Радуйся. Тот корпус, откуда мы прыгали, построили три года назад.
Я встала. Потерла ушибленное запястье и тоже принялась отряхивать с себя траву. Рован продолжал сидеть, глядя то по сторонам, то на меня.
– Так куда ты хотела нас забросить? – спросил он.
– Я ставила наводку на то время, когда структура мира еще была стабильна. То есть до того, как начался ритуал. Не очень понимаю, как могла промахнуться на… десять лет?
– Снайпер.
Захотелось врезать ему по башке.
– Рован, или как тебя там… Если бы ты был таким же противным когда меня соблазнял, хрен бы я с тобой сошлась.
– Как будто ты не играла чужую роль.
Я задумалась.
– Нет. Передо мной не стояла задача искажения личности. Только не взывать подозрений о возрасте, вот и все.
Рован тоже поднялся и удивленно вскинул бровь.
– Не поверю, что ты настолько не изменилась за десять лет.
Я пожала плечами и отвернулась от него. А что я могла сказать? Я вообще не запомнила, где все это время была. Тренировки в Управлении, миссии, где моей задачей в основном была разведка обстановки в предельно безопасном мире или вербовка агента, как сейчас… Все это казалось скорее игрой, и я не заметила, как время прошло. «А прошло ли оно вообще?» – подумала я теперь. «Вот, мы снова здесь. И нам почти по восемнадцать лет».
Последняя мысль отблеском озарения сверкнула в голове.
– Слушай, – сказала я, – а не может быть так, что весь этот ритуал начался еще десять лет назад? Зачем ты был здесь в прошлый раз?
Рован помолчал.
– Давай отойдем, пока кто-нибудь из сотрудников не пришел выяснять, зачем мы топчем газон, – вместо ответа попросил он. Пришлось согласиться, и мы двинулись в тень.
Это было странное чувство – понимать, что мы гуляем с ним здесь, вдвоем. Что деревья снова покрыты листвой. Что между нами сейчас нету вражды и мы, наверное, даже можем никуда не спешить – ведь я теперь всегда смогу отмотать время назад еще на чуть-чуть.
– Видишь ли, – сказал Рован когда мы зашли в аллею, тонущую в тени. – У нас не принято спрашивать, что и зачем.
– То есть? Тебе просто сказали: сделай так – и ты побежал исполнять?
– Не совсем, – Рован похлопал себя по карману в поисках сигарет, но, видимо, пачка оказалась пустой. – Нам передают весточку. Скажем, письмом без обратного адреса. В письме присутствует код. Он подтверждает, что отправил письмо один из нас. Кто и зачем – не спрашивают. Если ты хочешь помогать «Семи звездам» – ты просто делаешь, как тебя просят. А сам, в свою очередь, можешь послать такое же письмо… Каждый из нас знает пять адресов. У каждого агента – свой код. Но никто не знает адресов тех, кто может послать письмо ему.
– Не вижу, что мешает допросить, к примеру, тебя, и выведать у тебя код и чей-то адрес.
Рован помолчал.
– Риск есть всегда, – признал он. – И, тем не менее, так он не слишком велик.
– Мальчишеские игры, – поморщилась я. – Ладно, надо узнать, какое сегодня число. Может, моя догадка и не верна.
Сойдясь на этом, мы направились в сторону центральных корпусов, где должны были висеть расписание и разного рода объявления. Правда, и то и другое могло на полгодика устареть, но в нашей ситуации и узнать год уже было бы хорошо.
Однако, мы не успели добраться туда, когда перед самым поворотом на другую широкую аллею Рован толкнул меня спиной к дереву и принялся целовать.
В первую секунду я попыталась его оттолкнуть, но Рован оказался заметно сильней.
Во вторую меня уже повело, и я растворилась в его жадных и сладких губах, в будоражащих движениях его языка, скользившего по моим зубам, в обжигающем пламени его рук, комкавших мой свитер на спине.
Мое персональное время замедлило бег настолько, что мне стало казаться, мы стоим так уже несколько часов, когда Рован внезапно отстранился от меня и спросил:
– Видела?
Ничего я не видела. И мне стало невыносимо обидно от того, что он еще мог во время поцелуя следить, что творится вокруг.
