— Фата! — с сияющими глазами воскликнула Вернита.
Она так хотела стать для Акселя ещё красивей! Ведь до сих пор он видел её только в мещанском чёрном платье, одолженном у Луизы, да в сиреневом наряде её матери, уже вышедшем из моды.
Да и какая женщина не мечтает быть в этот самый торжественный момент своей жизни в красивом белом платье и фате!
Вернита слабо запротестовала, прося виконтессу не беспокоиться, но слова замерли у неё на устах. Она думала только об одном: перед Акселем должна предстать такая невеста, о которой он даже не мечтал!
Виконтесса распорядилась, чтобы для Верниты приготовили ванну. Лёжа в тёплой воде, девушка чувствовала, как вместе с дорожной пылью покидают её тревога и страх.
Вернита вытерлась и надела сорочку, когда в спальню вошла виконтесса с белым вечерним платьем в руках. Платье, кружевное, с короткими рукавами и глубоким вырезом, казалось почти воздушным. Оно было удивительно элегантным.
— Оно, конечно, простенькое, — заметила виконтесса, — но, думаю, вам пойдёт.
— Какая красота! — воскликнула Вернита.
До сих пор она носила наряды двухлетней давности и теперь была счастлива надеть платье с чуть завышенной талией и слегка изменённой линией декольте — хотя заметить такие тонкости мог только искушённый глаз женщины.
Вернита надела платье, и виконтесса от восторга захлопала в ладоши.
— Одна беда, — заметила она, — вы очень худы, и платье свободно вам в талии. — Взглянув на Верниту, она воскликнула: — О, простите, я не должна была напоминать вам… Аксель сказал, что ваша матушка умерла от голода — это ужасно!
— Я хотела бы, чтобы мама была здесь, — тихо ответила Вернита. — Она бы обрадовалась, что я нашла себе такого мужа, как Аксель.
— Любая мать была бы рада видеть дочку замужем за таким блестящим мужчиной! — ответила виконтесса. — Мой муж знает Акселя дольше, чем я, но мы оба согласны, что он необыкновенный человек: умный, благородный, великодушный.
— И очень смелый, — добавила Вернита.
— Об этом нечего и говорить, — ответила виконтесса, — хотя смелость, которой так гордятся мужчины, приносит женщинам одни тревоги.
При последних словах голос её дрогнул. Вернита догадалась, что виконтесса страшится за своего мужа.
— Боюсь, что мы поступили эгоистично, — тихо произнесла она. — Мы свалились вам на голову, хотя знали, что можем вовлечь вас в большие неприятности.
Виконтесса улыбнулась.
— Вы думаете, Этьен боится неприятностей? Да он ждёт их, как манны небесной! Смысл жизни он видит в том, чтобы помогать тем, кто в беде, — и ради этого готов рисковать жизнью. Таким я его полюбила и не хочу, чтобы он стал иным. Однако я боюсь, что когда-нибудь дело зайдёт слишком далеко, и Этьен окажется в тюрьме или на гильотине.
— Мне жаль, что мы доставляем вам столько огорчений, — пробормотала Вернита, краснея от стыда.
Виконтесса мягко взяла её за руку.
— А зачем ещё нужны друзья? — ответила она. — Мы хотим вам помочь. Нам стыдно за нашу страну, которую этот ненасытный корсиканец превратил в пугало для всей Европы!
Тяжело вздохнув — этот вздох шёл, кажется, из самых глубин её сердца, — она добавила:
— Я верю, что когда-нибудь на нашей многострадальной земле воцарится мир — но не раньше, чем Наполеон ляжет в могилу!
Затем, улыбнувшись, она заговорила совсем другим тоном:
— Однако не будем говорить о грустном в день вашей свадьбы!
— И какой удивительной свадьбы! — подхватила Вернита. — Ведь мы ещё и не говорили об этом!
— Но, конечно, вы с Акселем знали, что значите друг для друга, — мягко ответила виконтесса.
— Мы поняли это, как только впервые встретились, — просто ответила Вернита.
Виконтесса позвала горничную и попросила её ушить талию у платья, чтобы оно подходило тоненькой фигурке Верниты.
При горничной женщины, разумеется, не говорили о предстоящей свадьбе. Только когда все было готово и Вернита с виконтессой пошли вниз, виконтесса заговорила:
— Фату вы наденете после ужина. Кстати, у меня есть серебряная диадема, которая, думаю, придётся вам впору.
— Вы очень добры, — ответила Вернита.
Горничная причесала её по последней парижской моде, и, спускаясь вниз, Вернита чувствовала, что Акселю не придётся краснеть за неё перед друзьями.
Смуглая черноволосая виконтесса выгодно оттеняла хрупкую северную красоту Верниты.
Джентльмены ждали дам в салоне. Увидев их, Вернита подумала, что на всем белом свете не найдётся других таких красивых и элегантных мужчин.
У Верниты не было сомнений, что Аксель восхищён её нарядом. Ни одна женщина в мире не приняла бы за недовольство эту радостную улыбку и счастливый блеск глаз.
Он молча протянул ей руку. Влюблённые замерли, не сводя друг с друга глаз.
— Надеюсь, вы довольны видом своей будущей жены? — спросила виконтесса. — А после ужина она станет ещё больше похожа на невесту! Этьен, ты все приготовил?
— Отец Жерар приедет в половине десятого, — ответил виконт. — Я послал за ним экипаж.
Аксель крепче сжал руку Верниты, и девушка угадала его мысли: ему не терпелось назвать её своей женой.
Саму Верниту при мысли о том, что произойдёт сегодня ночью, охватил сладкий трепет предвкушения. Тем временем виконт раскупорил бутылку шампанского и поднял бокал со словами:
— За жениха и невесту!
Аксель улыбнулся, Вернита смущённо покраснела. Виконт продолжал:
— Я же предупреждал тебя, Аксель, что не вечно тебе оставаться холостяком! В один прекрасный день ты влюбишься и сложишь свою свободу к ногам прекрасной дамы!
— Я всегда был одинок и не представлял для себя другой судьбы, — ответил Аксель, — но, едва увидел Верниту, понял, что пришёл конец моему одиночеству! С жизнью неприкаянного скитальца я расстаюсь с радостью!
Виконт удивлённо поднял брови.
— Ты серьёзно?
— Если по милости Божьей мы целыми и невредимыми доберёмся до дома, — ответил Аксель, — я сяду в своём поместье и не буду выезжать дальше Палаты лордов!
Вернита крепко сжала его руку.
— Я так рада! — воскликнула она. — Я не смогла бы жить в постоянном ожидании, не зная, вернёшься ли ты ко мне!
— Я знал, что ты так и скажешь, — с чувством ответил Аксель. Затем, блеснув глазами, прибавил: — что ж, женатому человеку всегда приходится чем-то жертвовать. Вот я и пожертвую давней привычкой класть голову на плаху — или, лучше сказать, на гильотину.
Виконтесса вскрикнула от ужаса.
— Не говорите так! — воскликнула она.
