Он тут же зажмурился, чувствуя, как горло охватывает спазм.
Говорить стало трудно. Воспоминания комом обвалились на него, и он снова стал мальчиком, которому сообщили, что его мать умерла при пожаре от давки в толпе. Голос задрожал, хоть он и умел себя контролировать. Однако воспоминания, какими бы давнишними они не были, все равно оставались болезненными и страшными. Фото и видео с происшествия он не видел — отец позаботился об этом, но травма навсегда осталась в его сердце, которую было очень трудно излечить.
Вдруг Денис почувствовал прикосновение к своей руке. Легкое, несмелое, осторожное. Он посмотрел в сторону — это Ася гладила его руку, проводила тонкими холодными пальцами по тыльной стороне его ладони.
Она все поняла — это было видно по ее огромным глазам, расширенным, увлажняющимся со скоростью света. Еще чуть-чуть и их точно затопит ее жалостью — это он понял точно.
Но жалость не нужна Биг Боссу. Главное — контроль.
Он одернул руку и продолжил, прокашлявшись:
— Tут вcё дocтaтoчнo пpocтo. Caмoe глaвнoe — нe упacть. Ecли ты упала, пиши пропало. Тoлькo вeзeниe спасет. Ecли oкaзaлаcь в тoлпe бeз вoзмoжнocти ee пoкинуть, пepвoe, чтo лучшe cдeлaть, этo пpикpыть гpудную клeтку лoктeм, выcтaвив eгo пepeд coбoй. Лoкoть и плeчo — дocтaтoчнo кpeпкиe cуcтaвы, ocoбeннo нa cжaтиe, пoэтoму cмoгут дoлгoe вpeмя oбepeгaть oт избытoчнoгo дaвлeния. Ecли ecть cумкa или pюкзaк, тo нужнo, чтoбы oни oкaзaлиcь нa гpуди. Ecли жe с собой пакет или что-то в этом роде — нужно сразу выбросить, это верный путь к смерти.
— Боооже, — простонала Ася. — Если бы я знала, что ты такой зануда, никогда бы не позволила себе…
— Что? — сузил глаза на нее Воронов.
Она тряхнула головой, махнула рукой в воздухе:
— Ничего, ничего, не обращай внимания. Продолжай свою увлекательную лекцию!
Воронов сжал губы в тонкую нить и обидчиво поинтересовался:
— Между прочим, эти знания однажды могут спасти тебе жизнь!
— Нисколько не сомневаюсь, — демонстративно зевнула Ася. — Ты, наверное, всегда, когда заходишь в большое помещение, ищешь пути отступления или смотришь малопонятные схемы движения людей при пожаре?
Денис поднял брови:
— А ты — нет?
Ася в ответ закатила глаза и приложила руку ко лбу, изобразив фейспалм.
— Я вообще стараюсь избегать мест большого скопления людей. Это может быть опасно. Они затопчут тебя, если что-то пойдет не так.
Ася передернулась.
— Ты слишком серьезно ко всему относишься! — выставила она указательный палец вперед. И почти уткнулась ему в грудь ноготком. — Ты так стараешься стать Биг Боссом, что забываешь о том, что эта деятельность — целая шоколадная фабрика! — должна приносить тебе удовольствие! Так трясешься над правилами, думая о том, что и как должно быть, что упускаешь возможность быть счастливым сейчас. Ты давно куда-то ходил?
— Не делай из меня ботана, — оскорбился Денис. — Сама давно где-то бывала? А?!
— Да я ставлю сто долларов, что ты никогда не был на футболе, в большом ресторане, или крупном концерте. Теперь понятно, отчего у тебя все такое камерное, малолюдное — ты просто боишься толпы, людей, думаешь, что они тебя обязательно затопчут, ты пострадаешь от них. А ведь это не так!
Теперь пришел черед Воронова скептично слушать Асю и делать вид, что пропускает ее слова мимо ушей. Однако что-то такое или в ее словах, или в его крови, что бурлило, искрилось, побуждало говорить, заставляло прислушиваться к ней, даже против воли.
— Хватит зажиматься и прятаться от людей! Тебе нужно стать более открытым миру! И тогда мир откроется тебе!
— Да уж, как и тебе, — съехидничал Денис. Ася не уловила насмешки в его словах.
— А ведь это правда. Я прекрасно знаю, что не факт, что добьюсь именно того, чего хочу. Любой жизненный путь скорее похож на запутанный лабиринт со множеством ловушек, ответвлений и тупиков. И далеко не всегда мы приходим именно к тому выходу, который наметили вначале. Меня это не пугает, я готова. Я открыта миру и готова меняться и менять.
— Все это сказки про белого бычка! — рассмеялся Денис, потешаясь над тем, что говорила Ася. А она явно оседлала свою любимую тему в разговоре, потому что останавливаться не собиралась. — То есть ты хочешь сказать, что несмотря на то, что не достигнешь своей цели, все равно будешь идти к ней? Или ползти? Или лежать в ее направлении?
Девушка сердито махнула головой, от чего рыжий хвост качнуло из стороны в сторону.
— Конечно буду. Но если не смогу добраться до нее, то не буду отчаиваться и страдать. Моя мама очень хотела стать певицей. Она училась, старательно работала над собой, шла на какие-то жертвы, думаю, и конфликтовала сама с собой, уехала покорять большой город. Но потом вернулась. Стала работать кассиром в магазине. Представляешь? Яркая, харизматичная девушка, которая планировала блистать на весь мир, вдруг стала кассиром. А все почему? Она встретила моего отца, они поженились и она поняла, что ее цель по-настоящему — это делать что-то от дыши, быть счастливой. Вот и все.
— И что, певицей-то она так и не стала, — подмигнул Денис.
— Да, может быть она не стала известной певицей, но благодарные слушатели у нее все же были. Люди. Это я и отец. И она была счастлива в этом.
Они замолчали, каждый о своем.
А наутро Павел Несторович обнаружил в столовой умилительную картину: на маленьком диванчике в неудобной позе спал Денис, тот самый, что всеми силами пытался стать Биг Боссом, был всегда строг и подтянут, прям и сдержан, а на его коленях пристроила свою буйную рыжую голову Ася — девушка, которую он всячески задирал, не позволяя приближаться к себе.
Наши разговоры с Павлом Несторовичем за вечерним чаем об искусстве, литературе, творчестве, уже не приносили мне такого расслабления, как прежде. Я все время сидела как на иголках, ожидая, когда вернется Воронов и встанет в проеме двери, смеривая пронзительным, неприятным взглядом нашу честнУю компанию.
— Заходи, Денис, присоединяйся! — всякий раз приглашал его к столу и нашему огоньку Павел Несторович, но Воронов был непоколебим и постоянно отказывался. Но делал это всегда с таким видом, будто ему хотелось сплюнуть в сторону от увиденного. Особенно после ночи, когда мы проговорили несколько часов подряд. Ума не приложу, от чего это нас, двоих непримиримых врагов, вдруг потянуло на откровенность, но утром, проснувшись помятыми и потерянными, мы оба постарались сделать вид, что этой ночи не было.
Каждый раз, когда Воронов проходил мимо столовой, где сидели мы с Павлом Несторовичем, я съеживалась, чувствуя себя виноватой за тот нелепый случай, что произошел по моей вине на презентации, но изменить-то ничего не могла. Тем более, что во мне тоже сидело это жуткое недовольство их высочеством: считаю, что Денис Воронов поступил не по-мужски, примчавшись в телекомпанию и надавив на шефа, чтобы меня уволили.
