Поворачиваюсь к Энзо, а он отводит взгляд и едва сдерживает смех.
– Что, всем уже похвастать успел? Когда настанет очередь дочери, я буду молчать до последнего.
– Эм… Ария, так вся команда слышала, – он смеется. – Сама Ишис, будь она спокойна в своих чертогах, сообщила это возле врат. Да и многие заметили раньше, чем я. Риччи только вчера сказал, что еще прикованный к постели это понял. А Бруно уже все меню перестроил. Даже Федерико знал! – он смотрит на меня сквозь ресницы как-то особенно и тянется поцеловать. Шепчет в губы: – Сразу не призналась мне, негодница… Придется наказать тебя за это.
– Вот же! – наиграно хмурюсь и чмокаю его в щеку. Отстраняюсь и бегу в сторону небольшой комнаты, где моряки обычно едят, а вслед мне летит звонкий смех Федерико и рычание Бикуля. – Приберегите наказание до вечера, капитан!
– Мамка, а меня отпустить?! Снимите с меня это дикое и волосатое растение! – воет со смехом Федерико.
Оборачиваюсь и наблюдаю, как Бикуль, расположившись на парне и обмотав его руки и ноги цветастыми лианами, усердно вылизывает сыну капитана короткую челку.
*** Энзарио ***
Портовый городок Ольховая роща всегда казался мне мрачным и тухлым, но сегодня он удивляет меня.
Ойс окрашивает прибрежную кладку мягким золотом, пышные деревья на аллеях раскачиваются от теплого ветра и подмигивают оранжевыми огоньками цветов. Пахнет пряностями и ванилью. Легкой, ненавязчивой сладостью.
Ария подставляет румяное лицо свету и прикрывает глаза. А я вспоминаю, как ласкал ее в каюте вчера и сегодня утром, заставляя кричать. И чувствую, что надо приглушить немного свое воображение, потому что не доживу до Вайна. Буду приставать к жене в повозке.
Людей тьма, размеренный шум и мягкий гул. Но такой приятный уху, не передать словами. Может, я в прошлые разы был здесь в плохом настроении? Но вспоминать не хочется, пусть прошлое останется за плечами, а я хочу идти дальше.
Сначала мы едем в приют. Савья выбегает навстречу и замирает прямо перед нами. Смотрит на Арию. Изучает, скользит по ее лицу, наклоняет немного голову, позволяя пшеничным волосам рухнуть на худые плечи.
– Дед, ты ничего не хочешь сказать?
Ария улыбается и смотрит на меня насмешливо из-под густых ресниц, а в синей глубине пляшут золотые смешинки.
– Он от волнения всегда дар речи теряет, – она выступает вперед и протягивает Савье руку. Бесстрашно, как если бы знала мою внучку сотню лет. – Меня зовут Ария, – тихий смешок. – Твой дед много о тебе рассказывал, Савья, золотистый одуванчик.
– Приветик, – говорит внучка, улыбаясь, и смотрит мне в глаза.
– Поехали домой, – отмирая от восторга, подхватываю ее. – Высокая стала! Настоящая красавица! Вся в бабушку, – опускаю малышку и бросаю осторожный взгляд на Арию. Прошлое из меня не вычеркнуть, оно будет напоминать о себе каждый день. Его можно увидеть в глазах моих детей и внуков. Примет ли Ария меня и их?
Фурия смотрит на Савью с тем же теплом, как и на Федерико. Как на часть семьи. Она становится рядом и смешно хмурится, тянет слова:
– Я в этой семье одна коротышка получаюсь. Савья скоро меня перерастет.
Целую обоих в волосы, и прижимаю к своим плечам. Ария пахнет привычно ландышами, а малышка Савья сушеными лимонными дольками. Я так люблю моих женщин, что готов расплакаться на месте. В сердце щемит от одной мысли, что мог потерять.
– Беги, – показываю внучке повозку. Прочищаю горло, чтобы добавить увереннее: – Там тебя Федерико ждет.
– Она – чудо, – тихо говорит Ария, когда внучка скрывается из виду. – Как я и представляла. Надеюсь, что мы поладим. Все-таки я – незнакомка. Странный и неведомый зверь. Но я подозреваю, – она хитро прищуривается, – что у Бикуля скоро снова сменится хозяин. Он любит детей.
Молчу и улыбаюсь. Эмоции прут из меня толчками, путают мысли, разогревают кровь в жилах. Подхватываю Арию на руки и несу к нашей повозке. Не даю ей нормально сесть, налетаю на губы. Толкаю язык и забираю ее дыхание. Пальцы зарываются в мягкие волосы, и по телу мчится сладкий огонь. Отрываюсь на миг, чтобы постучать вознице в зашторенное окно. Повозка дергается, а Ария подается ко мне.
Ладони задирают ее юбку. Черное платье, почти такое, как прошлое, только с закрытой спиной и просторной талией. Для ее удобства. Животик еще не округлился, но я уже чувствую перемены.
Расстегиваю ширинку и приподнимаю Арию над собой. Сталкиваемся взглядами. Синий океан топит меня и забирает остатки сомнений.
– Уверена?
Она упирается ладошками в стенку над моей головой и целует сама. Жадно, как в последний раз, прикусывает губы, гонит жар по моему телу, забирает себе все хриплые стоны. Устраивается удобнее и подается вперед, трется умопомрачительно медленно, жарко, до мурашек по позвоночнику.
– А ты уверен? – выдыхает мне в губы и улыбается. И в этой улыбке настоящая бездна и вызов.
Путаюсь в юбке. Готов порвать ее к черепашьей бабушке! Добираюсь до мягкого кружева, пальцами отодвигаю и позволю себе маленькую вольность: проникаю во влажное тепло. Ласкаю быстро, сам свирепею от возбуждения, но тяну. Хочу вывести ее удовольствие в бесконечную степень.
Ария выгибается, закусывает кулак, чтобы сдержать стон. Прикрывает горящие глаза и отдается на волю моим ласкам, но о большем не просит. Молчит упрямо, будто от этого зависит ее жизнь.
Что же ты, фурия? Попроси меня, как обычно это делала!
Я сатанею от желание вырвать из нее это хриплое «пожалуйста», но Ария настроилась на решительное молчание и только тихо всхлипывает, цепляясь за мою рубашку.
Решила переиграть меня? Рыжая… Моя.
Развязываю лиф и выпускаю на свободу налитые груди. Касаюсь языком набухших сосков, кусаю и наслаждаюсь сладким стоном жены. Да, ты сдашься, фурия…
По пальцам катятся ее спазмы, заставляя сильнее сдавливать нежную кожу зубами. Если она не попросит сейчас, я стану зверем.
Ария прикусывает мочку уха, цепляет серьги-колечки, но молчит. Скользит губами по шее, ловит мой пульс, острые зубки сжимаются на жилке под горлом. Чуть выше, ее глаза прямо напротив моих, язык обводит нижнюю губу. Ария ворует быстрые голодные поцелуи, и мелко дрожит от накатывающего удовольствия.
Повозка качается, или это мы с Арией? Так ритмично, так болезненно-приятно. Я дурею. Откровенно дурею от ее запаха. И рычу, потому что ломаюсь от возбуждения.
– Победила! – вынимаю пальцы и тяну девушку выше. Насаживаю на себя, погружаясь в горячее лоно, и разрешаю ей взять темп. Только вдох и выдох для меня сейчас важны, только синие глаза, только губы и юркие пальчики, что скользят по моим плечам. Тону в ее всхлипах и движениях вниз. Сдавливаю пальцами упругие бедра и тяну, тяну, тяну на себя.
Она расстегивает мою рубашку, едва сдерживается, чтобы не разорвать ее на части, выдрать пуговицы с мясом. Ведет ногтями по коже, оглаживает плечи, приподнимается и насаживается глубоко, до упора и гортанного стона. Еще раз. И снова. Напирает сильнее, вырывает из моего горла звериное рычание.
