– Ясно… – Митяй попытался встать на ноги, но тут же рухнул обратно. Злость к нему вернулась, а вот силы, похоже, вернутся еще очень нескоро. – Уходить нужно. – Сказал и снова попытался встать. Упрямый…
– Куда? – спросил Всеволод зло. – На воротах охрана.
– Я знаю дорогу. Тут на периметре есть запасная калитка. Через нее меня… – Он осекся, яростно сверкнул глазами. – Это где-то за водонапорной башней, той, в которой меня… – И снова осекся.
– Я знаю про башню, – сказал Всеволод, и Таня глянула на него удивленно. – Был внутри.
– Был?.. – И без того бескровное лицо Митяя посерело. – А их видел?
– Видел. – Всеволод коротко кивнул.
– Это ведьма… Она сказала, у каждого свои игрушки…
– О чем вы? – Таня ничего не понимала, но хотела знать.
– Потом! – Всеволод помог Митяю встать на ноги. – Нам нужно уходить. Слышишь?
Татьяна слышала. Возбужденные голоса, собачий лай. Чувствовала запах гари. Наверное, окажись они чуть ближе к часовне, увидели бы и дым. Пожар поднял переполох в усадьбе. По территории наверняка рыщут немцы. Фон Клейст с ведьмой тоже рыщут. В поисках своих потерянных игрушек. У каждого своя игрушка. Одна безвозвратно сломанная, а вторая похищенная. Сломался ли Митяй? Понять сейчас сложно. Таня очень надеялась, что нет, но понимала: держится он сейчас исключительно на одной лишь ярости. Сил у него меньше, чем у котенка. В каком-то смысле он для них обуза. Без него было бы быстрее и легче. Вот только затевалось это все ради него! И было бы глупо остаться в усадьбе и попасться во второй раз. Но здесь в заложниках у фон Клейстов окажутся бабушка, тетя Шура и ребята. И несложно догадаться, что с ними станет. А это значит, что кто-то должен остаться, хотя бы попытаться предупредить остальных, рассказать про запасную калитку.
Наверное, Всеволод научился читать мысли, потому что сказал зло и решительно:
– Даже не думай!
– Я без бабушки не уйду, а всем нам оставаться глупо.
– Глупо тут подыхать, – прохрипел Митяй. – Ты, Танька, не думай, я не такой… Я вернусь и разберусь с этим упырем. Я жить не смогу, если не разберусь. Но сейчас ничего не получится. Видишь, хреновый из меня сейчас партизан. Ноги не держат, жрать все время хочу. – Он бросил быстрый, насмешливый взгляд на Всеволода. – Не бойся, блондинчик, просто жрать – хлебушка, молочка, а не того, о чем ты подумал.
– От блондинчика слышу, – буркнул Всеволод, а потом в упор посмотрел на Татьяну, сказал решительно: – Вы будете выбираться вдвоем. Не спорь! – Он предупреждающе вскинул руку. – Ты знать не знаешь, где та калитка. А я уже более-менее на территории ориентируюсь. Тебе вот этот, – он кивнул на Митяя, – покажет. Уходите в лощину, спрячьтесь где-нибудь, затаитесь. В свою деревню только не возвращайся, слышишь? В деревню они в первую очередь искать придут.
– У меня там мамка, – просипел протестующе Митяй. – Ты думаешь, я мамку им оставлю? Ты такой дурак, да?
– Митя… – начала Таня и замолчала. Как о таком сказать? Подходящего момента никогда не будет, но сейчас… – Митя, твоя мама…
– Нет… – Митяй отступил на шаг и яростно замотал головой. – Молчи! Это неправда все! Не может этого быть!
Он все понял. Понял или знал с самого начала – чувствовал. Ведь была у них с Зосей какая-то связь. Снился ведь он ей, а во снах рассказывал, где его держат. А если это не сны были? Если та самая невидимая ниточка?..
– Митя, мне очень жаль. – Глупо, банально, беспомощно. А что другое сказать? Как вообще говорить о таком… страшном?
– Нет, – повторил он зло, но как-то все равно обреченно, а потом с яростью спросил: – Это из-за меня, да? Это он ее, потому что я сопротивлялся?
– Не из-за тебя. – Таня покачала головой. – Там другое, Митя. Я потом тебе расскажу.
– Она расскажет. – Всеволод глянул на Татьяну с жалостью, понимал, что ее ждет. – По пути расскажет. А сейчас вам нужно уходить.
Они оба хотели спорить: и Татьяна, и Митяй. У них у обоих были доводы и причины остаться. Вот и Митяй передумал уходить. Но в этот самый момент туман содрогнулся от странного не то звука, не то вибрации. Таня слышала если не такой же, то очень похожий. Прошлой ночью слышала. Этим звуком ведьма, как свистком, подзывала к себе Настю. И Настя слушалась, подчинялась…
Таня среагировала быстрее Всеволода, схватила Митяя за рукав, потянула на себя. В его глазах клубилась тьма. В его глазах отражался двурогий месяц, и бледные губы растянулись в почти счастливой улыбке. А говорил, что морок на него не действует…
– Что это с ним? – Всеволод схватил Митяя за вторую руку. Тот больше не стоял, он рвался навстречу этому свистку.
– Это зов, – прошептала Татьяна. – Они так подзывают своих… Тех, кем питаются. – К горлу подкатил колючий ком. – Ты не слышишь?
– Нет, – Сева мотнул головой. Было видно, что удерживать вырывающегося Митяя ему все труднее и труднее.
– Вам нужно уходить, – прошептала Таня. – Севочка, я с ним таким не справлюсь.
Справилась бы. В глаза бы заглянула, побарахталась в бездонном омуте, и справилась бы. Наверное. Но Севе об этом знать не нужно. И о том, что она задумала, тоже. Она многое о себе теперь знает. Или не о себе, а о Габриэле. Но это не важно. Жаль, времени мало. Да, сидя на мраморной лавочке у пруда, она прошла курс молодого бойца. Вот только курс этот был ускоренный, конспектировать было некогда. Возможно, узнала она далеко не все. Но не станешь же рассиживаться на скамеечке в ожидании очередного озарения в тот самый миг, когда рушится мир, а ты единственная, кто может его спасти! Тане очень хотелось думать, что она способна на подвиг. Неведомо какой, сокрытый за плотным пологом тайны, но все равно подвиг. Сейчас главное, чтобы ей никто не мешал.
– Мы уйдем вместе! – Свободной рукой Сева схватил ее за воротник пальто притянул к себе. – Слышишь, Танюша? Вместе!
Зря схватил. Зря притянул так близко.
– Я слышу, Севочка. – Таня улыбнулась и сделала то, на что не решилась бы никогда в нормальном мире – поцеловала его быстрым, жадным поцелуем. Поцеловала, а потом заглянула в глаза.
Серая стена не выдержала ее натиска, и тяжелые кованые ворота распахнулись, пропуская ее волю, ее мысли. Когда все закончится, он ее возненавидит. Если будет кого ненавидеть… Но об этом думать нельзя. Слишком мало у них осталось времени.
– Идите, – сказала Таня, переводя взгляд на рвущегося на зов Митяя. – Вы только останьтесь в живых, пожалуйста.
Получилось глупо и как-то по-детски наивно, но Сева молча кивнул и так же молча поволок в туман упирающегося Митяя.
А Татьяне нужно попытаться оборвать этот зов. Если не получится оборвать, то хотя бы приглушить. Таня закрыла глаза, прислушиваясь в темноте к другому, набирающему силу и мощь голосу. Прислушиваясь к тому, что бабушка называла голосом лощины.
