— Какой-такой трест? — не понял Славка.
— Ну, армян-шабашников, — пояснил Володя. — не знаешь, что ли?
— Нет, что-то не встречал.
— Есть особые бригады, и почему-то из одних армян, — пояснил я. — Ездят по всему союзу со своим дорожным оборудованием на «КамАЗах». Гудронная печка у них есть. Раскидывают где хочешь асфальтовый завод. Сами песок находят, щебень и гравий, полотно подсыпают и даже каток у них небольшой есть, для сельской местности хватает. Асфальт варят и кладут. Где скажешь, там и проложат. Хоть через лес. Хоть через реку вон.
— Дерут, наверное?
— Думаю, не без этого. И я бы на их месте тоже драл. И ты тоже. Я видел, как они вламывают — не чета нашим деятелям в оранжевых жилетах, что целую неделю одну колдобину на трамвайном переезде замазывают. Солнце жарит, они полуголые, битумом перемазаны, печка раскалилась докрасна, ревет, как газовая турбина, рядом с ней не то что работать — стоять невозможно, смотреть страшно. А они ведь не только варят — надо сначала дорогу выгладить, щебневую подушку насыпать, снивелировать и вывести правильный профиль, обочины обработать, иначе после первой же зимы к чертям все развалится., как у нас на Кольцевой. Адская работа, говорить нечего.
— А кто платит?
— Совхоз.
— Совхоз? — недоверчиво усмехнулся Славка. — Дороги разве совхозу принадлежат?
— А черт его знает. У нас все принадлежит не тому, кому следует. Но какая разница, ездят-то по ним совхозовские. Значит, за свои нужды деньги платили. Сделали армяне на славу — я сам видел, как девчонки в клуб на каблуках бежали. Ты можешь такое представить в этой клоаке?
— Так что же эти себе так же не сделают?
— А, эти… Совхоз и колхоз разные вещи. В принципе у колхоза самостоятельности больше. Они могут себе небоскреб построить на свои деньги. Но все от руководителя зависит. А здешнему председателю все до фонаря. Так же, впрочем, как и всем им тут. Кислушку поваривают — вот и решение всех проблем.
— Да если бы и не до фонаря? — вставил Володя. — Откуда деньги, у них тут и денег нет. Ты посмотри по сторонам — это же нищета! В кинохронике довоенная деревня богаче выглядит! Избу себе не могут обшить да покрасить, заборы все везде свиньями подрыты! Он в сердцах махнул рукой.
— А почему так? — спросил Славка. — Земля-то богатая, чернозем.
— Земли мало, — я пожал плечами. — Еще руки нужны. И голова. У негров в Африке не только земля, но даже бананы на пальмах. Вот и бегают до сих пор без порток. А сколько земля даст, если сварщик без стакана водки звена не заварит? К тому же тут, наверное, еще и народу не хватает.
— А вот это уж ерунда, — возразил Володя. — Народу тут в избытке.
— Не может быть, — сказал я. — Откуда может быть в деревне избыток, если в каждой газете пишут, что не хватает на селе рабочих рук и ног и прочее?!
— Пишут одно, а слышат другое. Мне дядя Федя рассказывал. Тут укрупнение прошло. Стукнуло кому-то моча в голову, и пустили лозунг: укрупнять, в такую мать… Несколько мелких колхозов взяли и в один большой слили. Эта деревня, — в здешнем колхозе. И та, что ниже нас по течению — тоже. И еще две есть, за полевым станом в ту сторону. Раньше каждый ковырял себе помаленьку, теперь всех объединили. Народу стало много, а делать нечего. Дядя Федя говорил — молодых вообще насильно в город гонят, потому что они тут от безделья пухнут.
— Как от безделья? — не поверил Славка.
— Да вот так. Взять, к примеру, наш АВМ. Один на весь колхоз, и то через пень-колоду работает. Сколько людей на него можно поставить, чтоб по выработке хоть какая-то зарплата получалась? Четверых, пятерых. Дальше некуда, потому что копейки выйдут.
— Так нас-то зачем сюда возят? — развел руками Славка. — Что получается: им делать нечего, а мы здесь работаем? Парадокс.
— Выходит так, — хмуро сказал Володя.
— И в небе, и в земле сокрыто больше, чем снится нашей мудрости, Горацио… — вздохнул я.
— Тем более в стране, где все делается не естественным путем, а с прямо противоположного конца, — добавил бригадир.
* * *
В лагере никого не было, кроме Саши-К, который сидел за столом, сдвинув кружки и плошки, и сосредоточенно заполнял какие-то растрепанные справки и сметы. Да еще Ольга — почему-то без Лаврова — лениво погромыхивала на кухне.
— Недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах, — отметил Саша-К факт нашего чрезмерно раннего прихода.
— АВМ накрылся, — коротко объяснил Володя.
— Надолго? Или вообще насовсем?
— Хрен его знает, товарищ майор… — пожал плечами Володя. — Звено у цепи полетело. Варить надо, а когда заварят — неизвестно. И на вашу смену завтра, думаю, тоже хватит.
— Н-да, пошла звезда по кочкам… — буркнул Саша-К и снова уткнулся в свои бумажки.
— Что за агрегат там у вас, — вдруг заговорила Ольга, высунувшись в окошко раздачи. — Чего только уже не было?! И горел он, и перегревался, и застревал, и заедал, и теперь эта самая… как ее цепь… Того и гляди он вообще взорвется! И…
— Типун тебе на язык, — строго оборвал Володя, метнув на нее такой уничтожающий взгляд, что Ольга мгновенно исчезла в кухне.
— Да уж, верно, — согласился Саша-К. — То понос, то скарлатина.
Потому что все уже давно на ладан дышит. В самом деле, хоть бы в наш заезд ничего серьезного не произошло…
— А где все, кстати? — спросил Славка.
— Упоролись купаться за нижнюю деревню. Говорят, там песчаный пляж. Задницу удобно шлифовать.
Мы выпили по паре кружек вчерашнего молока с хлебом, потом Володя ушел к себе в палатку.
— Теперь и окунуться можно, — предложил я.
— Иди, — кивнул Славка. — А я сначала на болото схожу.
— А зачем на болото?
— Да так… В общем, надо. Хочешь, вместе пойдем.
— Да нет, я что-то утомился. Лучше пойду искупаюсь.
— Ну ладно, — вздохнув, Славка полез в палатку за сапогами.
Ходил он долго. Я уже успел выкупаться, вернулся в лагерь и по вечерней
— хотя до вечера еще оставалось время — привычке присел с гитарой у костра. Услышав тихую игру, из палатки выбрался Володя, подошел и молча сел рядом на доски. Наконец появился Славка. Он был до колен перемазан болотной жижей, а в руках нес нечто, обернутое штормовкой.
— Что там у тебя? — окликнул я. — Сову, что ли, поймал?
— Да нет, не сову… — Славка покосился на Володю. — Пошли в палатку, покажу.
— Чего в палатку идти, — усмехнулся Володя. — Я и так вижу, что там у тебя цветы.
Славка слегка покраснел и вытащил неимоверной величины букет красных, словно осколки рубина, диких полевых гвоздик.
