Я долго не мог уснуть: мешали доносящиеся со всех сторон невнятный бубнеж телевизоров, застольные возгласы и песни из соседних квартир. И собственные мысли.
Я лежал и думал, как неустойчива жизнь, какой бы надежной она ни казалось.
Еще недавно мое существование казалось наполненным смыслом. Но не прошло и полугода, как все ушло. Я потерял пальцы на руке, тут же пропали ощущение молодости и радость жизни. Потерял жену. Теперь остался без работы. И уж точно без надежд на будущее.
* * *
После нового года я несколько дней пил без остановок. Начинал, вставая с постели, продолжал малыми дозами с большими перерывами, весь день поддерживая концентрацию алкоголя в своей крови. И ночью тоже иногда просыпался — и принимая очередную таблетку снотворного, запивал водкой. Запойным алкоголиком, несмотря на чрезмерное употребление продукта, я не стал. Хотя пропивал практически все деньги, оставляя минимум на примитивную еду типа вареных яиц с майонезом, квартплату и снотворное. Как бы я ни напивался с вечера, утром всегда чувствовал себя хорошо. А когда пил равномерно в течении нескольких дней, то в более глубокий запой не уходил, просто в какой-то момент чувствовал, что пить надоело, как и все остальное, и начинал трезветь.
Это казалось даже немного досадным: будь я запойным алкоголиком, имелась бы возможность уйти в настоящий запой и не вернуться обратно. Тихо умереть в своей постели или около стола. И больше не мучиться: жизнь не прельщала меня, я не ждал от нее радостей или сбывшихся ожиданий — ничего хорошего не ожидал. И думаю, что был прав. Несмотря на двадцать пять лет, мне казалось, что жизнь предстоит доживать. И в общем был бы рад, если бы назначенный судьбой срок сократился…
* * *
Хуже было, что после занятия сексом с Виолеттой в моем организме произошли какие-то изменения, идущие явно не на пользу. Словно включилось нечто, уже давно выключенное, и я вспомнил прежние времена и понял, что хочу женщину. Несмотря на свою абсолютную неустроенность и крушение всех планов, несмотря на пьянство и разочарование в собственной жизни, я хотел женщину. Хотел с такой силой, что казалось: найди я ее, и сразу все проблемы отодвинутся на второй план…
Я вспоминал наш ураганный половой акт. И думал — а почему бы… Почему не повторить это вновь. Еще раз, и совсем не обязательно на работе. Я мог позвать Виолетту к себе домой. И мог быть счастлив с нею и забыть обо всем…
* * *
Я мог, конечно, позвонить в свой бывший сектор: там имелся городской телефон. И позвать Виолетту, и договориться о встрече. Но я знал, что она не снимет трубку первой, и мне придется говорить с начальником, Мироненкой или кем-то из парней. Мне не хотелось слышать никого их них; для меня они уже перестали существовать; всякое напоминание о них возвращало в прежнюю несчастливую жизнь. И звонить я не стал.
Просто подошел вечером к НИИ и стал ждать Виолетту. Как школьник девочку на точке возле школы, не смея позвонить домой или найти каким-то иным способом…
Виолетта показалась минут за двадцать до конца рабочего дня. Я шагнул ей навстречу из теплой январской метели — и она, кажется, даже не удивилась.
Я схватил ее за руку, и некоторое время мы шли молча. Виолетта ни о чем не спрашивала, и я не сразу решился заговорить.
— Вета… — наконец начал я, вспомнив, что через квартал будет улица, где она сворачивала на трамвай. — Вета, знаешь что…
— Что?… — тихо повторила она, словно предчувствуя все, что я собирался сказать.
— Вета… Я тоскую по тебе… И я… Я тебя хочу.
Последнее слово далось мне с большим трудом; кажется ни разу в жизни я еще не говорил его никому.
Виолетта молчала.
— Вета… Пойдем ко мне… Я…
— Женя, — мягко сказала она, останавливаясь и глядя на меня. — Женя, я тебя понимаю, но…
— Но дома муж, — продолжил я, чувствуя обрушившееся отчаяние; но с чего, собственно говоря, я думал что после одного раза на работе она согласится и дальше встречаться со мной…
— Женя, муж ни при чем, даже если бы он был…
Я молчал. Дальше было примерно ясно.
— Женя, я не могу с тобой быть, пойми…
— Но… Но тогда…
— Тогда… Тогда я ощутила необходимость вывести тебя из оцепенения, встряхнуть и заставить вспомнить, что ты мужчина… И это удалось, Но дальше…
— А почему нельзя дальше?
— Женя, ты знаешь сколько мне лет?
— Тебе… Ну… — я мгновенно решил сбавить год по сравнению с тем, что представлял. — Ну, тридцать девять, а что?
— Женя, Женя… — она горько усмехнулась, глядя на меня. — Ты мне льстишь, хоть и не умеешь этого делать. Я старше тебя на двадцать три года.
— Двадцать… три… — сраженный пробормотал я.
— На двадцать три. У меня сын старше, чем ты…
— Ну и что, — попытался возражать я. — Но ведь нам было хорошо вместе…
— Пойми, Женя… — не слушая, продолжала Виолетта. — Тебе сейчас двадцать пять, мне — сорок восемь. Через десять лет ты будешь в самом расцвете сил, а я…
— Но… Но я же не собираюсь на тебе жениться, — сгоряча сказал я и тут же поправился. — Хотя и это возможно… Я хочу просто встречаться с тобой. И… и хотел бы, чтоб ты жила со мной. Потому что мне с тобой хорошо, а я не могу один…
— Женя… — грустно сказала она. — Не хотела тебе говорить, но придется…
До нашего с тобой случая я уже лет пять не занималась сексом… И лет семь или восемь при этом ничего не чувствовала…
— Но… Но разве тебе не было хорошо со мной… — я уцепился за последнюю соломинку. — Ты же… ты же сама говорила, что тебе со мной хорошо…
— Говорила… Потому что хотела оживить тебя. Хотела, чтобы ты распрямился и принял решение…
— Значит… — все падало куда-то в головокружительную бездну.
Бюст Виолетты — две роскошные, хоть давно не действующие молочные железы с восхитительными сосками — был передо мной. Он как ни в чем ни бывало выпирал из-под пушистой шубы, и я мог его коснуться, но теперь стало ясно, что это не нужно, никому не нужно…
— Значит, все было… напрасно… И тебе было все равно…
— Значит… — кивнула она.
Я отвернулся и зашагал прочь.
— Женя! Постой Погоди!
Я обернулся. Виолетта держала меня за рукав; в глазах ее что-то блестело.
— Женя, пойми… Я не так выразилась… Прости меня, если можешь… Я имела в виду… — она отчаянно держалась за меня. — Что я боюсь. Боюсь привязаться к тебе, а потом оказаться не нужной, когда состарюсь, а ты будешь полон сил.
— Я никогда уже не буду полон сил, — тихо ответил я. — Я уже сейчас старше тебя…
— И еще, Женя! — Виолетта схватила меня за обе руки и встряхнула, пытаясь заглянуть мне в глаза. — Это неверный путь. С тобой случилось несчастье, твоя жизнь рухнула. Я попыталась дать тебе толчок. Теперь ты должен все строить сам. Сам по-новому делать себя. Я тупо молчал, думая лишь о том, что никогда больше не буду больше играть ее тяжелыми грудями, никогда не испытаю ощущения себя в ней…
