Вот только для разговоров станет поздно.
Потому я отстранилась.
Понимала, что взгляд той самой собаки – брошенной в одиночестве, тоскующей – теперь есть и у меня.
– Я… люблю тебя, Кайд.
Он смотрел глубоко, видел каждую мою клетку. Смотрел так долго, что от тишины у меня начало ломить уши.
– Я знаю, Эра.
И ведь действительно знал о моем чувстве все, не сомневался в нем, жил в нем, купался. Но «знаю» не тот ответ, которого мне хотелось. Совсем.
– Я тоже хочу… знать. О твоей любви. Хочу чувствовать ее…
– Не чувствуешь?
Нечестно. Он знал, что чувствую.
– Хочу об этом… слышать…
Разочарование не добавило его взгляду ни легкости, ни веселья.
– Моих действий не хватило?
Синева радужки темная, как вечернее зимнее небо.
Горько. Его действия касательно меня всегда были идеальными, даже «показательными», но я все равно, все равно хотела слышать. Я человек. И отсутствие нужных фраз лишало сердце баланса.
Подкрадывалось гадкое ощущение того, что меня водят за нос, обманывают… И в то же время не обманывают.
– Я знаю, ты не фанат слов…
– Я не доверяю словам, я доверяю чувствам.
– Но ведь можешь ради меня сделать исключение?
(Audiomachine – Tangled Earth)
– Зачем ты просишь об этом? Ты уже не человек… не совсем человек. Просто посмотри на меня. В меня. И все увидишь.
– Я не умею.
– Попробуй.
– Как?
– Просто загляни внутрь меня. Сегодня, Эра, сейчас!
Он был разочарован, он был на взводе. Потому что считал, что вложил в меня некое новое умение – уникальное и бесценное, – а я это умение игнорировала, прикрываясь старыми привычками.
Смотрела. И видела лишь пропасть, которая растет, стену, которая утолщается.
– Не вижу… Давай пойдем по простому пути…
– Если мы пойдем по простому пути, ты навсегда потеряешь мотивацию научиться видеть сразу чувствами. До конца жизни будешь нуждаться в речевых подтверждениях.
– Разве это так плохо?
– Это плохо.
Вот и грянул гром. Выкатились, лязгая грязными шинами, на поле танки, их подперли массивные ракетницы; заволокло горизонт тяжелыми тучами. Сейчас взмоют вверх сигнальные ракеты, и рванут друг на друга армии. Его сильнее, его сметет. Но и моя будет стоять до последнего.
Вопреки всей своей любви я ощущала скопившуюся внутри обиду.
– Пусть я чего-то не умею, но разве это так важно?
– Внутри тебя новый инструмент…
– Не вижу. Не чувствую его пока, может, позже… когда-нибудь?
– Воспользуйся сейчас. Или отложишь навсегда.
– А если не смогу? Никогда не смогу?
Ну почему так сложно? Текло по мои артериям чувство вины, приправлялось злостью, обращалось тяжелым обвинением. Женщины испокон веков любят слова – это нормально, об этом знают все мужчины. Не такие упертые, как этот… баран!
Поднес ко рту рупор главнокомандующий. Сейчас он выкрикнет: «Бо-о-о-о-о-ой!!!»
– Ты либо говоришь, – потребовала я. Забыла, что от Кайда требовать нельзя. – Либо…
– Либо что? – зловещий ответ. – Не будь дурой, Эра. А что, если я сейчас скажу тебе, что меня наняла для твоей адаптации Комиссия? Что после ее прохождения они заставят тебя работать на них. А твое тело я получил, как бонус, в придачу. Ну трахнул и забыл, подумаешь… Что у меня внутри к тебе ничего нет. Ничего. Равнодушие. Ты этому поверишь?
(J2 feat. Eivør – I Am Fire)
– Что?
Я забыла о том, что у меня есть главнокомандующий. И танки. Что есть самолеты, пехота, лучники…
– Что?… – потеряла дар речи. – Что ты сказал?
Не поверила ни ушам, ни собственному разуму, расшифровавшему последние предложения в смысл. Любимых не обманывают и не обижают. И ведь это неправда, так? Неправда… Так не могло быть.
«Могло?»
– Чему ты выберешь верить?!
«Наняла Комиссия… Тело – бонус… У меня к тебе… равнодушие». А я не могу заглянуть ему внутрь, не могу узнать, что есть правда, а что иллюзия. Говорил, что смогу. Я – плохая ученица?
Вот только меткий вражеский снайпер выстрелил прямо в сердце, миновав мою армию. И война закончилась, не начавшись. Никто не отмотает назад время, не исправит случившегося.
Кайд, хоть и стоял близко, как раньше, отдалился для меня. Куда-то в другой мир, в параллельную Вселенную. Я вдруг поняла, что не хочу бороться. Не хочу переживать, пытаться узнать правду, слышать заверения в том, что кто-то только что пошутил. И стало почему-то вообще не важно, правда сказанное или нет.
Не хочу воевать. Хочу любить и быть любимой, разве это так сложно? Просто чувства, а не уроки – вот и все, чего я хотела.
Он что-то говорил, но уже не мог до меня достучаться – я видела только его потемневшие глаза, странную смесь ярости и отчаяния в них.
– Удачи тебе, Кайд Дварт.
Оборвала я какую-то его фразу. И зрела, как когда-то давно, внутри меня решимость – в последний раз такая вылилась в едва не спалившее мою реальность синее пламя.
Я адаптировалась не для игр, не для боев одного за другим, не для раундов.
– Надеюсь, кто-то другой освоит твои «инструменты» лучше меня.
Пусть адаптирует для себя другую девушку, он уже умеет. И вдруг поняла, что хочу уйти, уйти очень далеко, чтобы никогда его больше не видеть. Улететь, ускользнуть, стать недосягаемой. Облаком, туманом или паром… Тем, кого невозможно удержать ни петлей, ни стальным ситом. Я устала. От своей нервозности, от неоправдавшихся ожиданий, от вечного желания слышать «люблю», а взамен получать тишину. Жаль, что я оказалась права, когда после отношений с Рори решила, что невезучая в любви. Теперь назад к телевизору и мороженому? Смотреть на чужое счастье и пытаться топить мысли о Дварте в вине? Нет. Такого не будет.
«Пойдем отсюда», – протянула руку Вселенной. Держи меня, веди, пути я больше не вижу.
И отправила запрос наверх.
Ответ проявился мгновенно. Вероятно, потому, что запрос шел из души, был сильным и удивительно искренним.
«Хорошо, уходим», – неслышно прошелестели звезды.
Ошарашенная внезапным озарением, словно сомнамбула, я произнесла решение – выход из положения, который только что получила в виде четкого указания – вслух.
– Я себя отменю.
Никогда раньше я не видела таких его глаз. Шокированных, затапливаемых, как палуба тонущего корабля, страхом.
