– И значит, никто не виноват.
В этом вся Дина. Она беспокоилась, чуяла, что кого-то сегодня накажут.
– Не начинай, – предупредил до того, как она открыла рот, но она все равно его открыла.
– Дрейк, он защищал свою…
– Не поможет. Не используй мои слабые места.
– Ты же сам сказал, что он ничего не нарушил…
– Он сделал то, чего я ему не разрешал – запустил процесс, способный порвать этот район на куски!
Дрейк все-таки полыхнул так, что стены дома подернулись рябью. Кое-как сдержался, чтобы не начал электризоваться воздух. Ди, конечно, выдержит, но фундамент навряд ли.
– Ты ведь… на самом деле им восхищаешься!
Проницательная.
– Потому что он похож на меня. Но все равно у кого-то слишком много силы. И он забыл, как это – быть беспомощным.
– Так помести его в чужое беспомощное тело…
– На месяц! Отличная мысль!
– На три дня. Ему хватит.
– Может, просто отстранить от работы? Депортировать?
– Самого талантливого человека верхнего отряда?
«Ты еще других не видела», – подумал отстраненно.
– Не отвлекай. Хочу прокрутить этот фильм еще раз, подумать.
Бернарда знала, когда можно настаивать, а когда лучше отойти. Тихо удалилась – без нее Дрейку стало холоднее.
– Что ж, мистер гений, давай посмотрим на тебя еще раз…
Объемный фильм, заполнивший собой всю гостиную, пошел по кругу в седьмой раз за вечер.
(Sara Bareilles, Ingrid Michaelson – Winter Song)
Когда он вошел в спальню, Дина уже спала. Мирно дышала, подложив руку под подушку. Меж бровями застыла морщинка – его вторая половина так и соскользнула в сон, волнуясь. За Кайда, которого, наверное, накажут. За то, что окрысятся на него «свои», столкни Дрейк их пятерых нос к носу и открой правду.
Нет, он этого не сделает, не дурак.
Прядку с ее щеки он убрал настолько осторожно, что почти не коснулся бархатной кожи.
«Спи, любовь моя. Все будет хорошо».
Она пахла долгим походом в свой мир. Ее ауру он читал, как строчки недавно написанной главы из книги жизни. Сочилась тревогой, потому что подходящую съемную квартиру в Ленинске они так и не нашли – каждая чем-то не понравилась. Объездили четыре места: две отвергла она сама (неуютные), одну Лайза (ощутила себя некомфортно), одну Мак – заметил неработающий унитаз. И лента-мысль, тянущаяся уже второй день кряду: «Вот бы бабе Лиде вернуть свое жилье, которое когда-то отобрали. Выкупить его на свои деньги? Как быть, чтобы правильно?»
Она пыталась думать за всех и обо всех. Желала тепла почти незнакомой старушке из дома престарелых, счастья Эре, мягкого обхождения со стороны начальства Кайду, спокойствия в сердцах ассасину, Халку, Канну и Эльконто. Пыталась обнять мир. И учила не забывать главного – видеть в людях людей.
«Три дня в немощном теле… Он же талантлив…»
Дварт талантлив, верно. Только как быть с рапортом и просьбой от четырех бойцов объяснить сегодняшнюю ситуацию? Кого ему подставить, если никто не виноват, себя?
Дина спала и хмурилась. А Дрейк сидел возле нее и наполнялся нежностью. Постепенно испарилась злость, утихло раздражение.
«Все будет хорошо, любовь моя».
Коснулся подушечкой пальца морщинки на лбу – та расправилась. Расслабилось любимое лицо, улыбнулись губы.
Она красивая. Самая красивая в мире.
– Я скоро приду.
«Завершу одно дело».
– И обниму тебя.
Тихое посапывание было ему ответом.
* * *
(Epic North – Iron)
– Давай, поднимайся. За мной.
К Дварту в квартиру он ступил решительный, как тореадор. Сидящий в кресле Кайд моментально открыл глаза. Ждал, что ли? Намеренно не ложился? Что ж, меньше времени на сборы.
Дрейк махнул рукой, раззявил посреди комнаты пасть – темный проход. Шагнул в него, не оглядываясь и зная наверняка, Кайд последует за ним.
– Любишь вершить великие дела? Люби и исправлять великие ошибки.
Они вновь стояли в стылой полуразрушенной высотке – на этот раз не в фильме, наяву. Кайд читал пространство, силясь разобрать, это мираж или реальность? На полу лежит и сочится кровью Кит Крофт, двойник Кайда рядом на коленях – через секунду собирается запустить антиход. Происходящее на паузе.
– Мы в прошлом, но как невидимые двойники, – жестко пояснил Начальник. – Ну-ка, объясни мне, мистер гений, чем антиход отличается от прыжка назад во времени?
Кайд прочистил горло; над подоконником висели без движения снежинки.
– Прыжок – скачок без линейной перемотки.
– Верно. Единый и разовый элемент. А теперь ответь, куда движется сознание людей при антиходе?
– Вперед.
– Вперед! Не назад! – зло рыкнул Дрейк. – Не мог об этом сразу позаботиться?! Смотри и учись!
И он снял паузу с реальности. Не перехватил Двартов процесс, но искусно дополнил его: распустился в пространстве, как гигантский цветок, подмял под себя сознание всех участвующих.
– Память Эры не трону. А вот четырех солдат (он временно стал ими – Канном, Декстером, Конрадом и Эльконто), я дезориентирую. Чтобы потом не объяснять им, каким образом пули возвращались в стволы, и бежала по венам в обратном направлении кровь. Не мог сам?!
Дварт молчал. Сжимал зубы, учился, впитывал – наблюдал за слиянием с куском Вселенной Дрейка, как за бесценной лекцией. Понимал, что наглядный урок, подобный этому, от самого Творца – случается раз в жизни. И далеко не у всех.
Дрейк же шумел помехами в чужих мозгах: расфокусировал внимание солдат, подменил им пласты памяти. Цедил сквозь зубы.
– Подставил ты меня, Дварт. Теперь, чтобы они не попытались дать тебе по морде и не получили ответный бой, мне придется врать им о том, что здесь в момент задержания проводились комиссионные эксперименты.
Он закончил. Опустил руки; снова подвесил пространство, как объемную календарную картинку; Кайд ощущал себя стоящим в трехмерном фильме.
– Кто тебе дал право запускать процессы такой сложности в моем мире?!
Гаркнул так, что картинка дрогнула и сделалась зыбкой. На миг показалось, что рассыплется сейчас, как картонный домик, бетонное здание, и уберется обратно наверх испуганный снег.
Дварт помолчал. После выдал два слова:
– Я виноват.
И Дрейк утих, как не начавшийся шторм. Знал, что этот парень никогда не извиняется, и, если признал вину, значит что-то действительно понял.
