— О чём разговор. Размерчик у вас 48-й?
— 50-й, — обиделся я, расправляя плечи.
Он покосился на меня, ухмыльнулся, но ничего не сказал и направился к выходу, кивнув на прощанье. Я посидел ещё немного, потом решительно сложил бутылки с коньяком в пакет, набросал сверху фруктов и отправился к Пастухову. Свет в Женькином кабинете, несмотря на поздний час, ещё горел. Я распахнул дверь и заявил:
— Хватит работать, профессор. Докторскую, небось, уже кропаешь?
Женька недовольно оторвался от монитора компьютера и буркнул:
— Ты по делу?
— Ничего себе, встреча, — я расположился за столом и по-хозяйски принялся выставлять бутылки.
— Это что? — В его голосе проснулся живой интерес.
— «Мартель», — объяснил я, не прекращая своего занятия. — Пришёл вот, как всякий порядочный больной, поблагодарить лечащего врача перед выпиской.
— Перед какой ещё выпиской?! — взвился он. — Тебе ещё лежать да лежать! Минимум две недели!! Совсем с ума сошёл? Марш в палату! Коньяк, впрочем, можешь оставить.
— Не надо так ручками размахивать, Женя, несолидно это для кандидата наук, — ласково ответил я. — Садись лучше, дёрни коньячка и расслабься после трудового дня.
Он что-то пискнул, но к столу сел.
— Где у тебя посуда? — поинтересовался я. — Ага, вот она. В общем, Женя, кричи не кричи, а твоё унылое заведение мне вот уже где, — я провёл ладонью по горлу. — Надоело, сил нет. Поэтому отпускай меня на амбулаторное лечение по-хорошему. Иначе сбегу, ты меня знаешь. Пей.
Он обреченно принял из моих рук стакан с коньяком, не менее обреченно выпил и принялся жевать конфету.
— Нет, ну что тебя не устраивает, а? Палата отдельная, люкс, мы туда только платников кладём. За тебя, кстати, уже заплатили за весь срок лечения.
— Да? — удивился я. — Это кто же так постарался?
— Дружок твой, Горенец, — буркнул он. — Так вот, никто тебе не мешает, не беспокоит. Персонал относится со всем вниманием. Ну не могу я тебя отпустить, не могу! — он хлопнул ладонью по столу.
Я опять наполнил стакан и протянул ему. Женька вздохнул и выпил.
— Между прочим, пить такой коньяк стаканами — варварство, — изрёк он, закуривая. — Так что, Саша, давай договоримся: полежи ещё две недельки, а там я тебя и сам выпишу. Хорошо?
Я пожал плечами, взял со стола бутылку, коробку конфет и направился к выходу.
— Ты куда это? — встревожился он.
— Спаивать остальной персонал. Кто там у нас дежурит сегодня на посту? Не Света, случайно? — поинтересовался я, нахально ухмыляясь.
— Ты… ты… сядь немедленно! — он разволновался не на шутку.
Я послушно сел. Женька выпил ещё, убрал бутылки в шкаф и тяжело вздохнул.
— Что с тобой делать. Ладно, пиши вот в истории болезни отказ от дальнейшего лечения. Причины только укажи. Какие хоть причины-то?
— Личные, — ответил я, старательно водя ручкой по бумаге. — Дама сердца разлюбила.
— Да ну? Это не Наташа ли? Богданова дочь?
— Угу.
— Ну, ты и фрукт, Махницкий, — он откровенно злорадствовал. — Как ты ей-то умудрился напакостить?
— Не я, а ты со своим длинным языком. Кто тебя просил кричать на всю палату, чем я тут занимаюсь? — я дописал заявление и протянул ему. — Держи, бюрократ. Адью.
— Завтра утром обязательно приди на перевязку, — крикнул он мне в спину.
Я кивнул и закрыл за собой дверь.
На следующий день вместе с Мишаней ко мне заявился Олег Горенец. Поздоровавшись, он присел на стул и мрачно закурил. Мишаня, потоптавшись на пороге, незаметно испарился.
— Значит, на выписку собрался, Саня? — Олег погасил в пепельнице сигарету и тут же закурил другую.
— Ага, — я с довольным видом переодевался. — До дома подбросишь?
— О чём разговор. — Он снова скрылся за облаком дыма.
— А чего злой такой? — Я присмотрелся к нему внимательней.
Последние несколько дней Олег не брился, отчего светлая щетина проступила на острых скулах густым частоколом. Чёрные круги залегли под глазами, а на лице появилось какое-то затравленное выражение, не свойственное раньше моему другу. Да и весь он показался мне напряжённым, как сжатая пружина, готовая в любой момент распрямиться и ударить.
— Что случилось, Олег? — Я присел рядом.
— В Богдана стреляли, — выдохнул он очередной клуб дыма.
— Жив?
— Ранили. Но серьёзно зацепили, уроды. — Он ожесточённо расплющил в пепельнице окурок.
— Куда?
— Голова, грудь, — коротко ответил он и продолжил, предупреждая дальнейшие расспросы: — Выходил из офиса, снайпер и отработал по нему на всю катушку. Ребята, конечно, кинулись искать гада, но куда там. — Олег заиграл желваками. — В общем, сейчас начнётся свистопляска. Богдана выключили, теперь и за остальных возьмутся.
— Кто заказчик — опять не понятно?
Олег зло усмехнулся.
— Кто и зачем — это, Саня, тема для отдельного разговора. У меня сейчас для этого и времени нет, и место неподходящее. Да и ты, насколько я вчера понял, предпочитаешь теперь спокойную жизнь, так что зачем тебе всё это? Езжай лучше домой. — Он устало поднялся, глядя куда-то в сторону.
Будь я умным человеком — я действительно выбрал бы спокойную жизнь, молча сел бы в машину, поехал домой и постарался бы забыть об Олеге, похожем сейчас на ощетинившегося волка. Вместо этого я почему-то сказал:
— Брось, Олег. Чем я могу быть тебе полезен?
Хмурое лицо Горенца чуть прояснилось улыбкой,
и мне стало стыдно: почему я раньше не сказал ему этих простых слов?
— Чёрт, я ведь знал, Саня, всегда знал, что на тебя можно рассчитывать. Есть у нас с Богданом один планчик на такой случай. И без тебя ничего не получилось бы, понимаешь? Уф-ф, — облегчённо выдохнул он.
— Что за планчик? — подозрительно осведомился я, косясь на Горенца и предчувствуя грядущие неприятности.
— Тебе понравится, — самоуверенно заверил он. — Завтра расскажу в деталях. А сейчас извини — спешу. Мишаня отвезёт тебя. Утром будь дома, позвоню.
Он подмигнул мне и скрылся за дверью. Я озадаченно посмотрел ему вслед. Интересно, чему это так обрадовался Горенец? Решить проблемы их группировки я всё равно не смогу, об этом и думать смешно.
Не хватало только начать носиться по городу, размахивая оружием и забивая стрелки чёрт-те с кем. Посмотрим, что за планчик придумали эти доморощенные стратеги. Я вспомнил, что даже не спросил у Олега, где сейчас находится Богданов, и принялся поспешно спускаться по лестнице. В вестибюле меня поджидал Мишаня.
