Руку нападающего, несущуюся в лицо, я перехватил и взял на излом уже автоматически. Короткий удар локтем по плечевой кости — и он, вскрикнув и захрипев от боли в сломанной руке, упал на колени. Видимо, я не очень контролировал себя в этот момент. Иначе не стал бы с такой силой бить его по шее. Страшный удар кулаком сверху вниз, вместивший всю тяжесть тела, рвущий сочленения шейных позвонков, покончил с мучениями моего врага.
Разом обмякнув, он повалился на землю. Я выпрямился и огляделся по сторонам, ожидая нового нападения. Но вокруг всё было тихо. Лишь окна дома, подслеповато щурясь во тьме, наблюдали за нашим поединком.
Боль в печени вернулась и скрутила тело в тугой узел из напрягшихся мышц. Пошатываясь, я подошёл к мертвецу, взглянул в его лицо, и побрёл прочь. Одежда на левом боку подозрительно намокла и липла к телу. Каждый шаг давался с трудом и подъём на свой этаж я одолел лишь с двумя остановками. Руки подрагивали от пережитого напряжения и никак не хотели вставить ключ в скважину замка.
Чертыхаясь сквозь зубы, я совладал-таки с непослушным куском железа и ввалился в квартиру.
Потом долго сидел в ванной, глотая большими глотками воду из-под крана. Одежда, совершенно пришедшая в негодность, грязной окровавленной кучей валялась в углу. Залепив длинный глубокий порез на левом боку, я взглянул на себя в зеркало. В правом подреберье и на плече чернели огромные кровоподтёки, несомненно, напугавшие бы менее искушённого в таких делах человека.
Проведя рукой по шее, я с удивлением увидел на ней кровь. Тоненькая царапина, уже почти запёкшаяся, сказала мне, что от летящего ножа я увернулся только чудом.
Вода в ванне поалела, когда я закончил свой туалет и похромал на кухню, оберегая ушибленное и распухшее колено. Этот покойник не был первым на моей совести, всё-таки войну я прошёл в разведбате и не раз видел, как пуля превращает оскал бородатой рожи «духа» в предсмертную гримасу. Однако впервые пришлось отнять жизнь у человека вот так, в рукопашной схватке. Это оказалось сложнее, чем просто нажать на курок автомата и увидеть падающую в относительном далеке фигурку противника. Тем более, если уже встречался с убитым. Гном послал разобраться со мной Алика Пака. Доделать, так сказать, начатое в «Пусане». Не сомневаюсь, что первоначальный сценарий тоже включал в себя поножовщину. Батон, правда, об этом скромно умолчал, но его можно понять. Кому захочется, будучи связанным по рукам и ногам, злить своего допросчика? Так бы и остался я на полу ресторана, захлёстывая всё вокруг кровью под крики Наташи, если б не школа её отца.
Придётся признать, что Лёву я недооценил. Впредь буду осторожнее, пообещал я себе, кряхтя и постанывая при попытке улечься на диван. Организм в целом благоприятно отнёсся к принятию горизонтального положения, веки налились свинцовой тяжестью, и я забылся беспокойным сном.
Глава 6
«СКОРУЮ ПОМОЩЬ» ВЫЗЫВАЛИ?
Дверной звонок трещал омерзительно громко. Каждый такт его мелодичной, как мне раньше казалось, трели отбойным молотком вгрызался в мозг. Я попробовал засунуть голову под подушку, но он достал меня и там. Осторожно разлепив глаза, я осмотрелся и понял, что по-прежнему лежу в собственной постели, на часах начало десятого, а моё бедное тело подчиняется приказам своего хозяина с большой неохотой. По крайней мере, попытка встать с дивана оказалась чертовски болезненной. Морщась и ругаясь вполголоса, я натянул спортивный костюм и отправился открывать двери назойливому посетителю.
Звонок, между тем, продолжал бренчать, не умолкая ни на секунду и приводя меня в состояние тихой ярости. К тому моменту, как я, щёлкнув замками, распахнул дверь, желание покарать хулигана, терзающего мой звонок, а заодно и нервы, стало непереносимым.
— Привет. Я так и знал, что ты дома. Спишь, как сурок. Один, надеюсь?
Мимо меня, ошалевшей статуей застывшего в прихожей, уверенно прошагал, явно не собираясь снимать обувь, седоволосый щуплый человечек.
— Туфли снимать надо, — запоздало закричал я ему вслед.
— Ах да, извини, забыл.
Дядя Паша, а это был он, небрежно скинул обувь и по-хозяйски расположился в моём любимом кресле. Потом, всмотревшись в хмурое лицо своего племянника, искренне удивился:
— Ты что, мне не рад?
— Рад, конечно, — простонал я, видя, как пепел с его сигареты срывается и падает на ковёр, в то время как дядя Паша даже не пытается стряхнуть его в пепельницу.
— Слушай, дядя Паша, — наконец не выдержал я. — Это у тебя дома всё прибирает жена. А здесь порядок навожу я, так что хватит мусорить.
Он застенчиво растёр пепел ногой по ковру, оставив серое пятно, и сделал вид, что смутился.
— Да ладно, Сань, чего ты. Извини, больше не буду.
— Врёшь, конечно. Чай будешь?
— Скучный ты, Саня, человек. Всё чай да чай. Нет чтобы чего покрепче предложить родному дядьке. Сроду от тебя не дождёшься.
— Это точно, — согласился я. — Так как насчёт чая?
— Замётано. Рассказывай, как у тебя дела?
Я подумал, что неспроста дядька припёрся с раннего утра ко мне в гости и морочит теперь голову, выпрашивая выпивку. С утра он не пьёт, да и вообще на работе спиртным не увлекается. На работе?
— Дядя Паша, а ты что, сегодня выходной? — как бы между делом поинтересовался я, разливая чай. — Сахар сам насыпай.
— Работаю я сегодня, работаю, — поняв, что его уловка не прошла, дядька сразу посмурнел и перестал сиять, как свеженачищенный медный пятак. — Был в твоём районе, дай, думаю, зайду. А то ведь тебя-то в гости не дождёшься.
— Выкладывай, зачем пришёл в такую рань, — не выдержал я.
— Тут дело такое… Ты, кстати, решил вопрос с Соплиным?
— Да решил, вроде. А что, он опять заявление приходил писать? — насторожился я
— Нет, — покачал головой дядька. — Ну и славно. А в «Пусане» точно не ты потасовку с двумя «братками» устроил?
Дело принимало серьёзный оборот. Если старая ищейка, вроде моего дядьки, много лет отдавшая органам и съевшая зубы на службе, берёт след, отвязаться от неё очень сложно.
Я задумчиво помешивал ложечкой чай, прикидывая, как мне грамотнее поступить. Особенно в свете вчерашних событий. Но всё выкладывать не хотелось.
Знаю я этих сыскарей. Душу вынут, а потом всё равно самому придётся кашу расхлёбывать. Они же не могут действовать «вне рамок законности». Законники растакие, выругался я про себя. Ну, у меня-то руки развязаны, и связывать их излишней разговорчивостью я не стану.
— Когда? — я запоздало сделал большие глаза.
— На этой неделе, — терпеливо пояснил он. — Тебе число напомнить?
— Не надо, — потупился я. — Даже если и так, то в чём дело? Они сами напросились. Правда.
Оправдание выглядело более чем по-детски, но другого у меня не было. Дядя Паша укоризненно покачал головой.
