Говорил он очень невнятно и держался за челюсть, а вот не лезь, куда тебя не просят!
– Молчи, дурак! – шикнула на него Зоя, а бабка мигом улепетнула в гостиную. Знает кошка, чье мясо съела! Надо же, а притворялась, что в полном маразме!
– В общем, так, – оборвал ее Студнев. – Я повторять не буду. За двадцать минут вы не успеете, но чтобы через час вас здесь не было, иначе я немедленно вызываю полицию. И смотрите – если за это время еще что-то из моих вещей пропадет, вам мало не покажется! Я еще разберусь, зачем вы втерлись ко мне в дом!
– Но, Сережа, ты же не можешь выгнать на улицу старую больную женщину… – захныкала Зоя, размазывая по лицу кровь и указывая трагическим жестом на свою мамашу. То есть, на то место, где она только что стояла, а теперь из гостиной уже орал телевизор, опять бабка взялась за старое.
– Еще как могу! – отрезал тот. – Только что эта старая больная кикимора так ловко орудовала своей палкой – я ее еле сумел обезоружить! В общем, все! Время пошло!
– Сережа, мы не виноваты! – Теперь голос Зои стал жалобным. – Это все Оксана! Это все она! Это она уговорила нас… уговорила приехать к тебе и поискать в квартире четки…
– Ну-ка, ну-ка… расскажи, откуда Оксана узнала об этих четках! Пока она жила здесь, четки ее не интересовали!
– Ну… – Зоя потупилась. – Она там, в Америке, познакомилась с одним богатым стариком, антикваром…
Оксана умела находить общий язык с людьми, умела, когда нужно, включать свое обаяние и втираться к ним в доверие, во всяком случае, к людям богатым и влиятельным. А этот старик с самого их знакомства проявлял к ней явный интерес.
Однако вскоре Оксана узнала, что интерес к ней богатого старого антиквара связан не с ее богатым внутренним миром и даже не с яркой внешностью.
Разговорившись с Оксаной, мистер Дэвидсон (как звали антиквара) признался Оксане, что его заинтересовала ее фамилия.
Разведясь с Сергеем Студневым, Оксана из каких-то своих соображений не стала менять фамилию, вот на эту фамилию антиквар и обратил внимание.
– Студнев – это ваша девичья фамилия?
– Нет, это фамилия моего первого мужа. А почему она так вас заинтересовала?
И мистер Дэвидсон рассказал Оксане, что больше пятисот лет назад, когда евреи были изгнаны из Испании по приказу королевы, среди них был богатый купец и финансист дон Аврахам (или Абрахам) Санчес де Студнис. После изгнания дон Аврахам поселился в Нидерландах, откуда два века спустя его потомки по приглашению русского царя Петра перебрались в Россию.
В России фамилия приезжих изменилась, Студнисы стали зваться на русский лад Студневыми.
– Так что, возможно, ваш первый муж происходит от тех самых Студнисов…
– Возможно, – согласилась Оксана, не проявив, однако, большого интереса к происхождению бывшего мужа.
Мистер Дэвидсон, однако, не почувствовал, что собеседница скучает, и продолжал:
– Уезжая из Испании, дон Аврахам Студнис увез уникальное сокровище – четки-розарий королевы Изабеллы Кастильской. Королева дала их купцу в качестве залога за денежный заем, который ей понадобился, чтобы оплатить экспедицию Колумба, расплатиться она не смогла, и четки остались в руках кредитора.
В Голландии, где всегда знали толк в редких драгоценностях, ходило немало слухов о знаменитых четках. Студнисы понимали их ценность, они не продавали четки, но иногда использовали их в качестве залога при крупных торговых сделках, так что четки помогли им успешно вести дела, при этом оставаясь в собственности семьи.
В этом месте рассказа Оксана, которая хотела уже вежливо отделаться от старого пня, отчего-то передумала и принялась слушать с большим вниманием.
Когда Студнисы переехали в Россию, они, разумеется, взяли с собой семейную реликвию, и да и самой революции кто-то из друзей семьи нет-нет и упоминал четки кастильской королевы. После революции они бесследно исчезли – возможно, Студнисы их продали, а может быть, четки пропали во время какого-нибудь обыска или налета.
– Ваш муж никогда не говорил об этих четках? – спросил мистер Дэвидсон в завершение разговора.
Оксана вспомнила семейное предание, о котором не раз слышала от мужа и которому она прежде не придавала значения. Про четки речи не шло, говорилось об изумительно красивой и ценной вещи, которой когда-то владела семья.
Оксана к этим разговорам относилась весьма критически и недоверчиво, про предков мужа никогда не расспрашивала, а теперь пожалела об этом.
Сейчас она ответила антиквару уклончиво, но в свою очередь спросила – как бы из чистого любопытства, – сколько эти четки могут стоить.
– Ну, – протянул антиквар задумчиво, – это вещь совершенно уникальная, можно сказать, бесценная… ведь ее история связана не только с Изабеллой Католической, королевой, объединившей Испанию, но и с открытием Америки, ведь именно на их стоимость была оплачена экспедиция Колумба…
– Так все же – сколько они стоят?
– Ну, такие вещи продаются исключительно с аукциона, и я уверен, что начальная стоимость составила бы не меньше десяти миллионов долларов, а уж за сколько они ушли бы – можно только гадать…
Услышав такие суммы, Оксана с трудом сдержала волнение. Выходит, она несколько лет жила рядом с сокровищем и ничего не сделала… Хотя, конечно, это еще неточно…
Расставшись с антикваром, она немедленно связалась со своей двоюродной сестрой.
– Она мне позвонила и велела приехать сюда, – нехотя призналась Зоя, – якобы маме нужно лечение… втереться к тебе в доверие и обыскать квартиру. Если бы мы нашли эти четки – она обещала мне процент от их стоимости. Большой процент… чужому человеку она не могла довериться, а я – сестра как никак, хоть и двоюродная…
– Лично я бы тебе и копейки не доверила! – прокомментировала я ее слова. – Потому что ты – полная дура! Впрочем, может быть, именно поэтому Оксана к тебе и обратилась…
Зоя ничего не ответила, только бросила на меня полный ненависти взгляд. Зато Студнев посмотрел со значением – мол, права ты на все сто процентов, так оно и есть.
Он подобрал четки и осмотрел их, затем перехватил взгляд Зои и нахмурился.
– Вы еще здесь? Сейчас сам шмотки в окно выброшу!
Зоя заныла, что у нее кровавые раны, а у Веника болит голова, и что у них нет даже денег на билеты, и что ходят ли вообще поезда, и куда они с больной матерью на ночь глядя…
Мне надоело это слушать, я взяла кошку и ушла в детскую.
Дуся распушилась и была примерно раза в три больше своего обычного размера. Глаза ее горели, она издавала утробное урчание.
Чтобы ее успокоить, понадобилась двойная порция корма, затем я долго ее гладила и говорила, какая она умница и молодец.
Королева сидела в резном золоченом кресле в окружении нескольких придворных, как вдруг дверь широко открылась, и в покои вошел высокий, слегка сутулый монах в белом облачении доминиканского ордена. Лицо его, широкое и грубое лицо простого кастильского крестьянина, было взволновано.
