Несколько минут ничего не происходило, потом дверь комнаты Студнева чуть заметно дрогнула – видно, изнутри ее попытались открыть. Ничего, разумеется, не вышло. На минуту все снова затихло – до Зои постепенно доходило, в какую ловушку они с Веником попали. Потом дверь затряслась сильнее – наверное, это Веник попытался выбить ее своим весом. Опять же, безрезультатно, поскольку дверь хорошая, дубовая, и замок серьезный, просто так его не откроешь.
А потом где-то совсем рядом раздалась жизнерадостная мелодия из старого советского мультфильма – «Вместе весело шагать по просторам, по просторам…».
Ага, наверняка это звонит мобильный телефон…
Тут же из соседней комнаты донесся громкий, недовольный голос старухи, Зоиной матери:
– Зоя! Телефон звонит! Зоя, ты что – не слышишь? Зоя, ты где? Телефон же звонит! Ах, так это же мой телефон… на какую тут кнопку надо нажать?
Старуха выползла в коридор с телефоном в руке, оглядываясь по сторонам.
– Зоя! – крикнула она в пространство. – Тут мне кто-то звонит! Куда нажать нужно? Зоя, ты где? Когда ты нужна, никогда тебя нет! Зоя, помоги матери! Этот твой телефон не работает!
Наконец она нашла нужную кнопку, поднесла трубку к уху и произнесла с чувством собственного достоинства:
– Дерюгина слушает! Это кто мне звонит? Говорите, я слушаю! Это ты, Зоя? Мы когда завтракать будем? Что ты кричишь? Какой ключ? Какая дверь? Да не кричи ты так! Зоя, не смей кричать на мать! Лучше скажи – мы сегодня будем завтракать или нет? Ты меня что, решила уморить голодом? Имей в виду, я всем родственникам расскажу, как ты со мной обращаешься! Пусть все знают! Больше того – я сигнализирую в местком и партком по месту твоей работы!
Я все поняла: оказавшись в безвыходном – буквально безвыходном положении, Зоя позвонила на мобильный телефон матери, чтобы та повернула ключ и открыла дверь. Но старуха в полном маразме и не поняла, чего дочь от нее хочет.
Надо же – в местком и партком сигнализировать собралась! Совсем из ума выжила! Я такие слова только в старых книжках встречала.
– Не смей кричать на мать! – продолжала старуха. – Я в таком тоне с тобой вообще не буду разговаривать! Все! Я прекращаю разговор! – И бабка с величественным видом удалилась в свою комнату.
Я крепче прижала к себе Дусю, поскольку своенравная кошка норовила вырваться и побегать по коридору.
Тут дверь ванной открылась, и оттуда вышел Студнев – чисто выбритый, с влажными волосами и с полотенцем на плече.
«Аккуратный мужчина», – в который раз машинально отметила я.
Он подошел к своей двери, повернул ключ, толкнул дверь…
И удивленно замер на пороге. А я решилась высунуться подальше, чтобы все видеть и слышать.
– Вы как здесь оказались? Вы что здесь делали? – спросил Студнев.
Постепенно удивление в его голосе сменилось искренним возмущением.
Зоя тяжело дышала, не находя достойного ответа, сыночек ее тупо молчал.
– Так что вы здесь делали?! – прогремел Сергей Сергеевич. – Я жду объяснений!
Наконец Зоя справилась с растерянностью и ответила ненатуральным, обиженным голосом:
– Что за тон ты себе позволяешь? Мы же, кажется, не чужие люди! Вообще, что ты подумал?
– А что я должен подумать, если застал вас у себя в комнате?
– Это возмутительно! Мы о тебе же беспокоились, а ты нас неизвестно в чем обвиняешь!
– Обо мне беспокоились? – переспросил Студнев. – Что ты несешь?
– Известно что! Это же ты трясешься над своей мебелью, над этим своим антиквариатом – последнее слово Зоя произнесла с презрением и насмешкой, чуть ли не как ругательное.
– При чем тут антиквариат?
– Известно, при чем! Эта твоя кошка пролезла в комнату, и мы с Венечкой тоже зашли, чтобы ее выгнать…
– Ты меня что – совсем за идиота держишь? Я закрыл дверь, когда пошел в ванную… я ее всегда закрываю…
– А она все равно пролезла! Наверное, она уже научилась эту дверь открывать!
Вот гады какие, на бессловесное создание все сваливают!
Кошка Дуся Зоиных слов не поняла, зато почувствовала мое возмущение и принялась вырываться с удвоенной силой.
– Что – и ключ научилась поворачивать?
– Я не знаю, может быть, и научилась.
– И где же тогда она сейчас? Ты же сама говорила мне, что Дуся убежала, выскочила в открытую дверь и была такова!
– Вот уж не знаю.
Как видно, Зоя решила стоять на своем во что бы то ни стало.
– Наверное, выскочила, пока ты нам тут высказывал претензии.
– Тебе самой-то не смешно себя слушать?
Хоть я работала в фирме Студнева меньше месяца, уже научилась распознавать оттенки его голоса. Так сейчас я поняла, что он находится в гневе. Но ведь ничего не сделает этой заразе и ее сыночку, сдержится, как обычно. Не знаю, так ли уж полезно хорошее воспитание?
– Мне уже давно не смешно, мне грустно! – Как видно, Зоя тоже хорошо изучила Студнева и ни капельки его не боялась. – Мы все для тебя делаем, мы стараемся наладить родственные отношения, а ты относишься к нам, как к чужим людям! Хуже, чем к чужим! Чужим бы ты не посмел предъявить такие обвинения!
– И что же такое вы для меня делаете? Может быть, пояснишь? Живете у меня на всем готовом и шарите в моей комнате?
Ого, он, оказывается, умеет повышать голос!
– Я так и знала, что рано или поздно ты выскажешь нам претензии, попрекнешь нас куском хлеба и крышей над головой! Пойдем отсюда, Венечка! Ты не обязан это выслушивать! – И Зоя с высоко поднятой головой направилась вместе с отпрыском в свою комнату.
На пороге, однако, она задержалась, повернулась к Студневу и проговорила ядовитым тоном:
– Я расскажу Оксане, что здесь творится!
– Что?! – изумился Сергей Сергеевич. – Расскажешь, что роешься в моих вещах?
– Нет! Я расскажу, что ты под видом квартирантки поселил в семейной квартире свою любовницу!
С этими словами Зоя проскользнула в свою комнату, втащила Веника и захлопнула дверь. Таким образом последнее слово осталось за ней.
Студнев побагровел и замер на месте, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Я даже испугалась, не случилось бы с ним чего, вышла в коридор и подошла к нему.
– Сергей Сергеевич, вам плохо? Может быть, налить вам воды? Может быть, валерьянки?
Он наконец вздохнул, повернулся ко мне и проговорил:
– Ох, Лидия, вы здесь? Вы все это слышали? Мне очень жаль, что вам пришлось это слушать… Как стыдно…
– Да ладно, не переживайте… я вам очень сочувствую… может быть, вам кофе сварить, или еще чего?
