— Эй, Антихрист, давай быстрее, кто-то к дому подъехал про Егоровну спрашивает. Ооо, по лестнице идут. Давай ко мне! Быстро!
Сам не успел опомниться как уже стоял в квартире старушки и вместе с ней прислушивался к чьим-то шагам на лестничной площадке.
— И че искать тут? Можно подумать она у карги этой стала бы что-то хранить.
— Нам сказали найти. Значит ищем и меньше вопросов. Заткнись и давай, ищи.
Бабка к глазку прильнула. А Демьян руки в кулаки сжал. Ублюдки. Их кто-то подослал. Но кто? Неужели отец? И если он, то что именно искал? Может флешку?
— Это те самые…которые наверху орудовали.
Демьян дернулся, схватился за ручку, но она его за рукав потянула.
— Куды намылился? Они тебе кости в порошок сотрут. Смелый какой. Ты лучше иди давай. Дочку от ментов забрал?
— Кого?
— Ясно. Так и думала, что наврал. Слишком сопливый, чтоб отцом быть. Малявку менты загребли, с социальными драконихами приходили. Ты быстрее беги, а то они ее пристроят, как сестру Михаськину фашистскому педофилу. Она за это и боролась, чтоб забрать ее. А тут такое. И дочку отняли.…Вот она сердешная побежала и машина ее переехала. Я в окно видела. Белая иномарка. Сразу укатила. А говорят какой-то грузовик зеленый. Но я-то видела. Я глазастая. Все вижу.
— А вас как зовут?
— Анна Ивановна я. Баба Аня. Иди давай, пока эти там лазиють. Девчонку жалко. Она там давно сидит.
— Спасибо, баба Аня.
— Иди-иди, Антихрист.
* * *
В участок приехал на такси, документы с собой привез. Его оттуда направили в детприемник с патронажным воспитателем беседовать. Приемник похож на обезьянник в СИЗО. Только там дети. Ободранные, грязные, голодные, запуганные. Самых разных возрастов. Волчатами смотрят. Из-за двери кабинета доносятся голоса.
— Любовь Валентиновна, да как я вам так быстро все оформлю. По закону тридцать дней ждать надо. Пытаться в семью пристроить…Я понимаю, что сразу же удочерил бы обеих. Но так нельзя….Даже за…
Видимо отошла подальше от двери и голос стало не разобрать.
Он увидел Полину не сразу. Маленькая, худенькая, испуганная. Сидит в углу на скамейке, ноги под себя подобрала, руками обняла и молчит. Смотрит в одну точку. Лицо испачканное, припухло от слез. Стало больно внутри, что-то сильно защемило под ребрами.
— Поля!
Головку подняла, увидела его и как закричит:
— Дёёёёёмаааа! Холосый! Прилишел! Я знала, что плидешь! Я им говолила!
К нему подбежала и руками впилась в его ноги, обняла. Сам не понял, как на руки ее поднял и к себе прижал изо всех сил.
— Ты меня забелешь? А где мама? Она в больнице?
— Заберу. Я пришел тебя забрать.
Дверь кабинета резко распахнулась.
— Вы кто такой? Вас как пропустили?
Повернулся к здоровенной бабе в форме. Она руки в бока уперла и смотрит на парня исподлобья.
— Обыкновенно. Я за дочерью пришел. За Ярошенко Паулиной.
Брови бабенки удивленно приподнялись.
— Обыкновенно. Я за дочерью пришел. За Ярошенко Паулиной.
Брови бабенки удивленно приподнялись.
— Какой такой отец! Ей пять лет, а у тебя молоко еще под носом не обсохло.
— Я таких, как ты на столе еще в начальной школе раскладывал.
Брови опустилась и глаза выкатились.
— А ну пошел отсюда! Ребенка отпустил и вали!
Попыталась Полю отобрать, но та разрыдалась и сильнее в шею Демьяна впилась руками.
— Еще раз ко мне руки свои протянешь я тебе их оторву с мясом, поняла? — гаркнул на бабу и та съёжилась от неожиданности.
Из соседнего кабинета выбежала вторая госслужащая и, увидев Демьяна, аж подпрыгнула. За руку схватила свою подругу и потянула к себе.
— Ты что? — зашипела, — Это ж генерала Галая сын. Тебя здесь уже сегодня вечером не будет.
Жирная тетка обернулась и. в мгновение превратилась в ласковую, виноватую собачонку, которая принялась бегать вокруг него. Все оформили очень быстро. Записали его как отца, взяли расписку и отпустили. Еще и рассказали, как быстро малышку удочерить можно и к кому обратиться.
Демьян с девочкой на руках на улицу вышел и шумно выдохнул. Ну вот одно дело сделано. Хреново только, что именем отца все равно пользоваться приходиться. Ну и плевать. Пусть хотя бы своим именем что-то хорошее сделает. Что-то полезное.
— А где мама?
Полина ерзала у него на коленях.
— Мама в больнице. Ей станет лучше, и я тебя туда отвезу, договорились?
Кивнула и за шею его обняла, прижалась всем тельцем.
— Я говолила, что ты холоший. Я знала. С пелвого взгляда.
Улыбнулся невольно и погладил ее по голове. И что теперь? Куда с ней? Разве что только в квартиру Михайлины. Только там порядок навести надо.
А потом…потом искать вторую девочку.
* * *
— Баба Аня, я Полю забрал у вас оставлю ненадолго. Мне кое-куда съездить надо и в квартире убрать.
Бабка то на девочку, то на него смотрит.
— Шустрый какой. Быстро справился.
— Вот здесь деньги. Если надо больше я вечером привезу.
Она деньги не взяла и кулаком ему пригрозила.
— Я может и нищая, но не продажная. Вот посижу и заплатишь… а еще хлеба с молоком купи. Будем бутерброды есть и оладьи печь. Да?
Спросила у девочки, но она назад отступила и отрицательно головой качгула.
— Я с тобой хочу…с ней не хочу. Она стлашная. На Ягу похожа. Я с тобой убилать буду.
Демьян опустился на корточки.
— Мне нужно за деньгами съездить я быстро. А потом вместе убирать пойдем. Хорошо? Баба Аня хорошая.
— Плохая. Она всегда лугаться плиходит. Кулак маме показывала.
— Ну вот она исправилась и хочет сделать доброе дело.
* * *
— Уверены, что хотите открыть закрытый счет?
— Уверен.
— Будут утеряны проценты.
— Это не важно. Откройте и переведите на счет номер…
Пока девушка что-то писала в компьютере Демьян прикрыл глаза, постукивая пальцами по столешнице. Вот и настал тот день, когда тронул деньги деда. Тот самый неприкосновенный запас, о котором не знал никто. Даже его отец. Все Галаи были военными. Все приближенными к правительству. Дед Сергей Николаевич был тем человеком, перед которым падали ниц и целовали следы от его ботинок. Он умер, когда Демьяну было двенадцать и их семья все еще была похожа на семью.
