Вот теперь Стефано напрягся, догадываясь, о ком пойдет разговор. Кто стал причиной всех бед Грифа? Несложно догадаться.
– Трупы подкинул я, поэтому ты по адресу. Начинай проповедь, только не затягивай, у меня еще полно дел, которые, кстати, касаются трупов.
– А ты не язви. – Гриф окинул Стефано недовольным взглядом, как нашкодившего мальчишку из соседнего двора. За столько времени, которое они враждуют, Джон не привык к тому, что его обошел мальчишка возраста его старшего сына. И при каждом удобном случае напоминал о своем возрасте как о статусе. – Я говорю о причине, и ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду.
– Ни малейшего представления, – солгал Стефано.
– Девчонка твоя мне не нравится. – Гриф смотрел прямо в глаза. Вот теперь он не врал, не вилял, говорил правду, которую боялся услышать Висконти. На несколько секунд повисла пауза. – Я долго думал над тем, как сложится моя жизнь без сына. Теперь она ничего не стоит. Когда теряешь любимого человека, – Гриф задумался, его взгляд сконцентрировался на пустоте, – то как будто лишаешься жизни.
– Покороче! – потребовал Стефано, уже начиная злиться. Ход мыслей этого человека пугал и раздражал одновременно. Хотелось вышвырнуть его. Еще одно слово про Диану, и он так и сделает!
– Избавься от нее. Оставь ее. Пусть живет, но без тебя. Пусть она тоже лишится того, кто ей дорог.
Стефано внезапно рывком притянул за грудки Грифа к себе ближе и прорычал, абсолютно не обращая внимания на охранников с оружием, которые прицелились в него через стекло:
– Ты забыл, что я не играю по твоим правилам!
Но Джон лишь усмехнулся, его не пугала реакция Висконти, потому что он видел страх.
– Придется научиться, иначе я начну играть по своим и устрою казнь своими руками. Как ты думаешь, она будет умолять меня о прощении, когда я начну вырезать ей глаза?
Стефано тут же ослабил хватку и отстранился от этого человека, как от прокаженного.
– Я не дам ей умереть легкой смертью, буду мучить долго – раздену и начну срезать каждый сантиметр ее кожи, пока не останется и лоскутка. За смерть Николаса это даже слишком легкое наказание.
– Ты сумасшедший, – прошептал Стефано, испытав самый настоящий шок от услышанного. Его Диана… Он даже услышал ее мольбы, ее слезы и боль. Он увидел ее смерть в муках от боли.
Сейчас он выстрелил бы в Грифа без сомнений, но его охранники все еще держали его на мушке. Пулю получат оба, Диане от этого легче не станет.
– Я справедливый. Я лишь возвращаю вам обоим то, чем вы одарили меня – беспросветной болью и безысходным одиночеством.
– Я не могу… – Стефано все еще не верил, что можно так просто загнать его в угол. Гриф нашел слабое место и ударил. – Я отдам тебе северную половину порта. И все суда, которые стоят в нем!
Гриф улыбнулся и открыл дверь:
– Это так мило – порт за девчонку, которая на самом деле стоит дороже. Так ведь? Раз ты предлагаешь порт за ее жизнь… – Он повернулся и сказал: – Я выбираю ее жизнь, потому что наблюдать ее мучения для меня ценнее денег. Во имя моего сына!
Гриф вышел, но не закрывал дверь. Потом пригнулся:
– Сделай дело чисто, чтобы она не догадалась. Если решишь ей все рассказать и попытаешься спрятать, знай, я найду ее и расчленю на твоих глазах. Даю тебе время до Рождества. И знай, у меня везде есть глаза и уши. Без фокусов, Висконти. Ее жизнь в твоих руках! Я оставлю ее в покое, только убедившись в том, что вы не имеете отношения друг к другу. Я даю тебе слово.
Гриф захлопнул дверь, но тут же снова ее открыл:
– Мы с тобой нарушили важное правило – мы не имеем права иметь слабые места. Ни я, ни ты. Ни семей, ни детей, ни любимых женщин. Враг бьет по самому дорогому. Теперь наступил мой черед.
Вот теперь он захлопнул дверь и направился к своей машине. А Стефано сидел и просто наблюдал, а хотелось кричать, выстрелить Грифу в спину. Он еле сдержался, понимая, что его тут же расстреляют.
С этого момента жизнь разломилась пополам. Стефано приехал в офис на автомате, даже не помнил, как зашел внутрь и как оказался в своем кабинете. Он все еще слышал угрозы Грифа и думал, как избежать наказания.
Он давно знал Грифа и прекрасно понимал, что слово, сказанное им, нерушимо. Если он что-то пообещал, то сдержит обещание. Смерть Николаса стала для него стартом к жестокой мести. Но будет ли жестокая физическая расправа, если Стефано не послушает его? Сложно понять, возможно, Джон спятил от горя после потери сына, но рисковать жизнью Дианы Стефано не хотел. Что делать?
Стефано ходил из угла в угол в своем кабинете, как дикий зверь, загнанный в клетку. Гриф выбрал такую изощренную пытку: дал право выбирать – смерть Дианы или ее жизнь. Но жизнь без него…
Надо было поговорить с Дианой! Стефано уже кинулся к двери, впервые в жизни осознав, что перестал думать. Чувства вырвались на первый план! Надо было их утопить и все взвесить! Он отошел от двери, направился к столу и сел, обхватив голову. Диана не уйдет от него по доброй воле. И сказать причину их разрыва он не мог. Не так ли хотел жестокий ублюдок Гриф? Сделать все чисто, чтобы она ни о чем не догадалась.
Отправить Диану в Италию? Что она будет там делать? Да и не поедет она туда без него. Если только связать и отправить насильно, но это не выход. Она должна уйти сама.
Сказать ей, что любовь прошла? Вряд ли поверит после всего, что было. Он только что признался ей в любви. Диана не настолько глупа. Она не поверит.
Он долго думал. Он впервые размышлял, как убрать любимого человека со своего пути, подарив ей жизнь и светлое будущее.
Мэт стал случайным человеком, который оказался на пути спасения другого. Он просто сидел возле входа и не видел, как со второго этажа на него смотрел его же босс. Он не знал, какая идея рождалась в голове Стефано Висконти. И он не знал, что доживает свои последние недели.
Мэт – пешка в жестокой игре. Кажется, Диане он нравится, а вот от потери охранника Стефано не станет беднее. Это жестоко, но иного выхода нет. Как отодвинуть Диану от себя один раз и на всю жизнь? Стать жестоким с тем, кто ей дорог. Это был неплохой вариант.
Планов рождалось много. Стефано рассматривал даже убийство Грифа, но был уверен, что сейчас к тому не пробиться – охрана всегда начеку. Еще был план просто пустить все на самотек – и будь что будет. Всегда оставаться рядом с Дианой, приставить к ней десяток охранников и жить в страхе за ее жизнь…
Все было чертовски плохо! Но он найдет выход.
Заметила ли Диана в нем изменения? Заметила ли, что он стал желать ее чаще, как будто пытаясь насладиться ею на всю жизнь? Заметила ли она, что он стал более улыбчивым, но менее разговорчивым? Заметила ли она, что он старался коснуться ее при любом удобном случае? И она точно не знала, что, когда отворачивается, улыбка сползает с его лица; а когда она спит, он целует ее в щеку, а сердце рвется из груди от того, что скоро райской жизни придет конец. Она ничего не знала. А он не показывал вида, ведь был умелым лгуном.
