Эпштейн метнулся к аппарату, выдернул его из креплений и начал крутить редуктор подачи газа. Как это всегда своевременно бывает: кобуру заело!!! Цирк продолжался. Аттракцион «летающая обезьяна» веселил уважаемую публику. Доктор Семенова прекратила визжать и только в подскоке, в момент зависания, успевала коротко выкрикнуть что-нибудь емкое про «эпштейнову мать» или изысканные детали происхождения пациента. В отчаянии, видя, что редуктор «газу не дает», Эпштейн предпринял гениальный ход! Мгновенно открутил баллон с закисью азота от аппарата, замотал его в полотенце (аккуратный мальчик!) и с криком «Спи, зараза!» шарахнул пациента по голове. Чтобы вы сделали, если бы вас, посреди увлекательного представления, шарахнули по голове тяжеленькой железякой? Пусть даже аккуратно завернутой в полотенце? Правильно! Вы бы удивились. Так же как удивился и посетитель салона «скорой помощи» Медик-10. Стоя на четвереньках, он пытался сообразить, что ж ему так «дало в голову», как на него упала сверху «стая диких обезьян»! В рекордный срок конечности агрессора были связаны всеми типами морских узлов. Доктор Семенова победно запалила папиросу и тоном Кутузова приказала Эпштейну сесть на «дичь». После чего, мстительно ухмыляясь, потянулась к рации и потребовала, чтобы пациента от нее забрали «дураки» (психиатрическая бригада), так как пациент на почве неумеренного пития алкоголя испытал приступ белой горячки! (Что потом легко подтвердили в психушке, потому что он с порога начал рассказывать всем, что в «скорой» на него напала обезьяна в очках!)
На следующий день весь Город знал новый способ лечения – наркоз по Эпштейну.
* * *
Вот написал, а сам подумал. Смешно, конечно, что так все закончилось, но что может подумать критически настроенный человек. Мол, все врачи на скорой чистые вурдалаки и злодеи! Конечно, изрядная доля цинизма во взгляде на окружающую жизнь появляется уже очень скоро, но отношения с людьми становятся более откровенными, беспощадно оголенными. Когда правду говорят в глаза, когда вещи называют своими именами. Когда позиция всемогущего в критической ситуации у пациента отрезвляет и отбрасывает все наслоившееся в бытовухе, той жизни, без халата. Происходит мгновенная переоценка событий, слов, дел. Когда-то это происходит, наверное, с каждым человеком. Но в этой работе, в этой части жизни действуют совершенно иные законы и правила.
…И вот здоровенная бабища, раздирая в клочки халат и руки, пролазит без посторонней помощи в маленькое окошко тепловоза, добираясь к придавленному машинисту…
…И вот пожилой дядька, забыв про собственную стенокардию, дышит «рот в рот» «уходящему» в болевом шоке инфаркта одногодку…
…И вот «детские шоки» хмуро курят на крыльце больницы. Только что в реанимацию они привезли годовалого ребенка. Довезли вовремя, но уехать пока не могут. У медсестры бригады оказалась та самая группа крови. И на счастье, экстренное совмещение проб крови показало, что прямое переливание возможно. Вот и льет она сейчас напрямую свою кровь, наблюдая как дитя розовеет на глазах. За зарплату? За премию? За медаль во всю неширокую грудь?..
…А каково приехать на страшный вызов к самому себе домой?
…А как утешить торопливо разговаривающую с тобой половину человека?! Когда другая половина, отрезанная, на железнодорожной колее уже не живет…
…Как заставить руки не дрожать, «подкалываясь» к умирающей женской руке, чувствуя на шее ледяное прикосновение ствола. Когда обезумевший от горя муж пытается заставить доктора работать быстрее…
…Какие слова подобрать, описывая, как бригада выходит из подъезда с больным на носилках и видит, что у РАФа снято колесо…
Да, я предвзято пишу, предвзято выбираю факты. Но это факты из нашей с вами жизни. Не фантастический роман.
Сценаристы всякого рода ужастиков и экшн обалдели бы от правды. Той правды жизни, которая сопровождает скоропомошников на каждом дежурстве.
Сложно, да и невозможно описать все, что было. Были среди нас и герои, были и подлецы. Только сама атмосфера, человеческая среда скорой, изнуряющая работа, стресс и специфика не позволяет размножаться всякого рода плесени. Неуютно им и голодно.
Скоропомошники сродни другим адреналиновым профессионалам. Есть места, где спокойнее и денежнее, где уютнее и безопаснее. Но вот только что-то заставляет их: докторов и фельдшеров, медсестричек и санитаров, диспетчеров и операторов «03» снова и снова приходить на работу, надевать неновые халаты, забираться в разболтанные машины и, ругая погоду, зарплату, пациентов и дороги, подъезды, этажи и свою судьбу, ехать навстречу чьей-то боли, окунаться в чужую беду, как в пламя…
Я требую к ним уважения и понимания, сочувствия и помощи.
Они все это заслужили.
P.S. Имена, адреса и прочие уточняющие детали были изменены по понятным всем причинам…
2
Кто из бригады у «аквариума» первый, тот и вызов забирает. На маленьком, в ладонь величиной листке адрес, код ситуации, фамилия, время приема вызова на «03» и его передачи бригаде скорой.
Адрес знакомый, код тоже. Бабулька – божий одуванчик. Три инфаркта в прошлом. Но держится молодцом. Вызывает, когда уже невмоготу… от одиночества. Ритуал всегда один и тот же. Бригада приезжает, бабуля встречает, жалуется на боли в сердце, получает укол анальгина и чудесным образом исцеляется. После чего, с торжествующе-хитроватой улыбкой стаскивает накрахмаленную кружевную салфеточку с подноса на столе. Бригада дружно «изумляется»: на подносе чайник со свежезаваренным чаем, тарелочка с сушками, сахарница и по конфетке-карамельке на брата. Начинается изученная в деталях процедура уговоров-отнекиваний. Наконец бабуля «побеждает» – врач дает бригаде добро на краткое чаепитие.
– Леша, сбегай в машину, у меня там завалялось…
«Заваливались», как правило, пачка печенья, или баночка варенья, или шоколадка, купленные пятнадцать минут назад в киоске по дороге.
Следующая серия уговоров-отказов принять гостинец. Наконец все усаживаются и чинно пьют жиденький чай, солидно похваливая хозяйку. Хозяйка светится. Расспрашиваем о новостях и внимательно слушаем подробный, но короткий отчет о всех событиях (бабуля точно знает, что больше чем на 15 минут мы задержаться у нее не можем). Медсестра гладит старенькую кошку, та с мурлыканьем обвивается вокруг ласкающей руки. Мурка – индикатор. Медсестра исподтишка ее ощупывает. Если кошка становится похожа на велосипед и можно пересчитать ее ребра, значит бабуля опять сидит на сухарях. Пенсию или задержали, или еще что. Следует короткий кивок доктору. После нашего ухода бабуля найдет под телефоном небольшую денежку. Напрямую она не возьмет помощь никогда. У нее своя гордость. Она была медсестрой на комсомольской стройке и на фронте была – однажды показала нам свои четыре ордена. Жаль только, что не размачиваются ордена в жидком чае.
Уезжаем, шумно и весело благодаря за чай. И в арке выезда из двора водитель обязательно моргнет синими фонарями, прощаясь, зная, что она стоит у окна…
* * *
