* * *
Повышенную температуру снимали у профессора, член-корреспондента АН. Пожилой симпатичный дядька, абсолютно без понтов и претензий. Был смущен тем, что потревожил. Хотя основания для вызова в виде полыхнувшей фолликулярной ангины и температуры под 40 имел все. Зато супруга!!! Сначала она пыталась размазать меня перечислением титулов мужа, потом контролировала, как я провожу осмотр, совала нос в каждую коробочку и комментировала все назначения. Во избежание повторного вызова подождал десять минут, пока не начали работать лекарства. Температура снизилась, самочувствие улучшилось. За время ожидания расписал лечение ангины со всеми подробностями. Настоял на вызове утром врача из поликлиники для предписания антибиотиков и контроля состояния. Бдительная супруга пациента всю дорогу старалась забить меня авторитетом лет тридцать назад пройденного курса первой помощи при гражданской обороне. Узнал много нового.
* * *
Ехал верхом на носилках, качал сердце пациента. В воздухе стояла гарь от пережженой собственной глюкозы и адреналина. Пациент упрямился и придумывал новые причины, чтобы не возвращаться из уютного коридора на тот свет. Куда там! С энтузиазмом, достойным лучшего применения, «тащил и не пущал». Орал на водителя и пациента. Водитель орал на меня и других водителей. Пациент периодически орал просто так. Довезли живым. Написал роман в карте вызова, подписал в приемнике. Гордый своими способностями, заглянул в ПИТ (палата интенсивной терапии) посмотреть на пациента и сказать что-нибудь ободряющее. Ну, знаете, в стиле правильных фильмов про героических врачей. Ты ему там: «То-то и то-то…», а он тебе: «Спасибо, доктор!!!» – и скупую слезу благодарности слизнул из-под собственного носа.
Нарвался на злющий взгляд и хрип: «Ненавижу! Дайте уже сдохнуть, суки!»
Сел на лавочку у приемного. Умел бы курить, наверное, уже трясущимися руками закуривал, а так еле сдерживал рвущийся истерический смех. «Кино, мля! Знатное получилось!» Глаза предательски жгло и что-то хлюпало в груди. Было очень жалко себя. Обидно. Жуть как резануло. Разом почувствовал онемевшие и занывшие мышцы всего тела, выкрученные колени (поза всадника на носилках в вихляющейся по дороге машине), неловкие и скрюченные пальцы, пропотевшие и теперь остывающие рубашку и халат. Острое и холодное пролетело мозгами, сердцем и душой. «Оно мне надо?!» И следом отрезвляющее: «Надо. Каждому – свое».
Пожалел-пожалел себя, встал, встряхнулся и…
– Медик-Центральный! Медик-32 на Горбольнице. Свободен…
21
«Творчески подошел к вопросу, вражина! Все шампанское под куранты пили, а он в это время бутылки бил и водичкой поливал…» Точно посередине ската ледяной горки, расчитанной на массовые покатушки, теперь зияла яма. Это в самом начале, в кураже и в хмельном угаре, народ не рассмотрел, что именно сверкает на свежем полотне горки. Лед и лед, что в нем необычного. Потом толпа навалилась и поехала…
Скорые носились как ненормальные, конвейером. Рядом со злосчастной горкой развернулся неведомо откуда возникший армейский медицинский пункт. Приехал «Урал» с кунгом, и уже через несколько минут молчаливые и деловитые ребята в армейских бушлатах начали первые перевязки и тампонады. От откровенного фарша и смертельных кровотечений спасала только толщина зимней одежды и обуви. Но все равно порезов было очень много и нехороших.
Потом народ срубил-стесал стекло со льда, и попробуй-ка останови разгулявшуюся толпу! Но тут пришла другая напасть. Осколки снесли вместе со слоем льда. Катающиеся своим весом продавили в более мягком слое горки яму и вот тут уже пошли переломы и сотрясы. Короче, аттракцион удался. В травмпунктах образовались злые, часто пьяненькие очереди. Я не удивился, когда в очередной заезд увидел, как прямо на канцелярском столе приемника сосредоточенно сопевшая медсестра старательно и ловко накладывала швы на рассеченное предплечье какого-то парня. Шили все! По авралу подняли весь персонал всех отделений. Этот Новый год запомнился многим. Негодяя не нашли. Горка выглядела как ацтекская пирамида жертвоприношений. На следующий день ее просто снесли бульдозером.
* * *
Посадили на замену заболевшего врача к кардиологам. Получил бесплатный семинар чтения ЭКГ «в особо циничных условиях». Когда сарказм доктора не был ограничен правилами университетской педагогики, а руководствовался исключительно редким удовольствием потоптать молодое поколение. Спасибо ему! Потом с гордостью удивлял преподавателей курса кардиологии угадываемыми на глаз в кардиограмме заковыристыми диагнозами. Если бы так каждого учили! Только вот что щелбанов за ошибки не ставили, но ржали издевательски, всей бандой!
* * *
Примчались на «потерю сознания у взрослого с угрозой для жизни». Пожилой мужчина был без сознания. Судороги в руках, ногах, на лице. Прыгнули со всех сторон подключаться-подкалываться. Сразу было понятно, что пациент «не сердешный». Скорее всего неврология. И тут я увидел нечто, что запомнил на всю жизнь. В какой-то момент мужчина вдруг, закатил глаз под лоб, вытянул губы трубочкой, резко поджал ноги и отчетливо начал двигать ими так, как будто выполнял физкультурное упражнение «велосипед».
Наш доктор потемнел лицом. «Ну что ж ты будешь делать, а!!! Теряем мы его, ребята». И, наклонившись над моим плечом, тихо проговорил: «Смотри и запоминай. Так выглядит прорыв крови в дно четвертого желудочка!
«Ехали медведи на велосипеде». Детская считалка скрывает страшный симптом. Кровоизлияние в мозг достигло того уровня и степени, что начало заполнять пространства, отведенные природой под ликвор. И, в частности, область ствола мозга, место, которое управляет дыханием и сердцебиением. Сделать в тех условиях и в той ситуации практически ничего невозможно. Стремительный отек мозга и… все.
Хуже нет, уходить с вызова вот так. С каменным лицом, бессильно волоча все наши причиндалы. Оставляя за собой нарастающий вал осознаваемого близкими горя. И нет в этом нашей вины, но как же все-таки горько…
* * *
Очень не любят у нас такие вызова: «парашютисты», «прыгуны», «десантники». Ну вы поняли, надеюсь. Высота интеллекта этих товарищей не всегда соответствует высоте, которую они пытаются освоить в свободном полете. Рассматривать мешок с костями, бывший недавно человеком, или изучать патологическую анатомию на свежих органах, разложенных на асфальте, – удовольствие сомнительное. Ну а если выжил такой Икар, то не знаешь, за что первым хвататься. Политравма – рулетка в чистом виде. Довезешь – не довезешь.
Иногда бог бывает удивительно и необъяснимо милостив к таким пернатым.
Вот и сейчас я сижу перед восемнадцатилетним оболтусом, который стремительно трезвеет под прессом понимания того, чего он избежал несколько минут назад.
– Ты куда прыгал-то, птеродактиль комнатный?! В светлое будущее? А зовут-то тебя как? Ко-о-от?! О, как… Годиков тебе сколько? Мда… Писаться давно перестал? Ничего, сейчас опять начнешь!
Кот участвовал в незатейливом молодежном мероприятии с распитием алкогольных напитков под магнитофонный ор и последующим ощупыванием половозрелых подружек. Вполне такое цивилизованное времяпровождение. Второе по нагрузке на мозги после перетягивания каната. Захотелось ему, весельчаку-затейнику, девочек напугать! Ну чтоб они задорно визжали и грели его самолюбие искренним восхищением. Для этого он придумал с балкона в комнате, держась за ограждение, заглянуть в окно кухни и гавкнуть. На восьмом этаже. О как! Гавкал, гавкал – не слышали его принцессы в терему. Свое чирикают, принцесье. Ну вот он тогда одну руку-то и освободил, чтобы постучать, а уж потом… Гавкал он уже в воздухе! По инерции…
