– Эту библиотеку еще мой дед начал собирать. Две войны и революцию пережила. Я вот, чем могу, дополняю.
Я подошел к шкафам. Книги были на многих языках. Я с удивлением рассматривал массивные тисненые, золоченые корешки. Потускневшие, но не потерявшие своего цвета обложки. Вязь письмен незнакомых мне языков. Это было действительное богатство! История, естествознание, ботаника, минералогия, археология, медицина, экспедиционные заметки, эзотерическая литература, мистицизм, алхимия, астрология, экзегетика…
Становилось объяснимым наличие в кабинете множества различных статуэток, масок, вообще непонятных предметов. В простенках висели незнакомые мне портреты, какие-то карты, гравюры, дипломы. На одном из дипломов я разобрал затейливо написанное готической каллиграфией имя пациента. На мой невысказанный вопрос прозвучало:
– Я – потомственный экстрасенс. Лечитель…
Клац-клац! В затвор главного калибра вошла обойма наиболее ехидных замечаний по поводу профессионализма лечителя, который всех «лечит», а как только самого прижмет, зовет «скоряков»! Ну, сейчас я ему задам!
Перехватив мои уже готовые сорваться с языка весьма ядовитые комментарии, с грустной усмешкой он продолжил:
– А вот себя мы лечить не можем. Не получается. Ни себя, ни детей своих. Вот такая вот расплата за дар, за вмешательство в судьбу других людей. Знаю все, что вы готовы мне сказать. Слышал уже много раз. Я и не стремлюсь вас убеждать. Вы так помогаете, я – эдак. Каждому свое. Одно дело делаем. И я очень вам благодарен за действенную помощь! У вас еще есть пара минут? От чашки чая не откажетесь?
Прихлебывая крепкий ароматный чай из изящной фарфоровой чашки, я заворожено блуждал глазами по книгам. Спорить и ехидничать расхотелось мгновенно. Как-то очень правдоподобно и грустно он сказал о расплате за свой дар. «Каждому свое»…
Уже на выходе из квартиры он придержал меня за локоть и с трудом проговорил:
– Уходи со скорой. Сгоришь…
И продолжил внятно, отчетливо, каждое слово как вспышка.
– Ты всех через сердце пропускаешь. Ты собой лечишь. Так нельзя. И научить иначе тебя невозможно. Такова твоя природа. Однажды отдашь все и сразу. Уходи…
Оглушенный мыслями, я рассматривал через дождливое окно старенького РАФа вдруг перевернувшийся мир.
«Ну а как иначе?! Создавать видимость деятельности, а самому отстраненно наблюдать? Играть во всемогущего и наслаждаться секундами абсолютной власти? Разделить жизнь на «работу» и «дом», не перемешивая и взбалтывая? Ладно, финал не завтра – надо жить».
– Медик-32 Медику-Центральному – свободен на площади Калинина.
– Тридцать второй, поехали на Ботсад. 66К. 16.22.
* * *
Адрес был незнакомый и путаный. Диспетчеру «03» долго объясняли и как проехать и как пройти. Частный сектор. Пробираюсь вдоль корявого забора по тропинке к небольшому, хорошо «поношенному» домику. Обстоятельно погромыхав калиткой, пересекаю двор. Никто не встречает. Ну да мы не аристократы, сами войдем. В хате было очередное заседание клуба политологов на тему «Как исправить ситуацию в Зимбабве». Заседающие обстоятельно излагали свои точки зрения одновременно. Мое появление вызвало «тишину, шок и трепет». Слои табачного дыма над дискуссионным столом слегка разошлись под напором свежего воздуха, трусливо пробравшегося следом за мной.
– О, Айболит, мля! Док, пить будешь? Нет?! А чо приперся тогда?!
– Скорую кто вызывал? И к кому?
После короткой, но восхитительно содержательной беседы джентльмены выяснили, что звонил один из них. И пациентом является его старушка-мама, лежащая в соседних апартаментах. Куражливо и противно прозвучала трепетная забота о «старушке».
В соседней комнате никого не было. Собственно, как и ожидалось. Хорошо еще, что пустил «сынка» вперед, а не за спину. Грозно подергивая плечами, чудак развернулся ко мне лицом, держа руку за спиной.
– Ладно. Не кипешуй, бацилла. Гони марафет по-тихому и будет тебе фарт сегодня. Уйдешь непокоцанный и красивый…
– Вяжи метлу, герой мультфильма! Рамсы попутал?!
Агрессор на секунду завис, но видимо абстинентная жара мутила разум сильнее, чем инстинкт самосохранения. Слюняво оскалившись рыжеватыми пеньками зубов, организм пошел в атаку.
Опасно выглядящая отвертка в корявой клешне была серьезным аргументом для тактического бегства, но места было маловато. А оконный проем тесен для красивого голливудского прыжка в лужу. Был использован терапевтический метод «табуретка». Две процедуры и пациент готов, в смысле – здоров… э-э-э… в смысле не совсем здоров, но уже адекватно поводит глазами и готов к конструктивному диалогу.
На звуки лечебного мероприятия прискакали коллеги исцеляемого. С интересом изучили ситуацию и выразили всяческий респект и взаимопонимание моих действий, витиевато извиняясь за соратника. Кто-то из заседателей старательно подшкрябнул отказ от госпитализации в обмен на отказ от вызова злобной кавалерии. Разумно. Каждому присутствующему прописали бы с учетом предыдущих заслуг по «пять – семь лет одиночества» за коллективный наезд на «Айболита». Ушел злой, прокуренный и недовольный. Не по профилю поездка. Трясти начало значительно позже. Когда пришло осознание последствий переваривания ржавой отвертки любимым ливером. Как всегда, нахлобучило после стресса не по-детски. Даже водитель проникся и, завистливо вздыхая, предложил отхлебнуть казенного спирта. Предложение не прошло. Спирту было бы выпито мало, а неприятных последствий возникло бы много. Обошлись крикливым заковыристым матом в рамках кабины. Отпустило…
* * *
На вызове к пожилой паре вокруг суетился песик. При попытке опознать породу было защищено две докторские и три кандидатские диссертации по генетике, ветеринарии и эволюции млекопитающих. Пес не мешал, но живо интересовался всем происходящим. Несколько раз с деловым видом выбегал в коридор и дробным галопом возвращался. Смысл его маневров понял уже в подъезде. В карман моей куртки был запихнут старенький обкусанный мячик. Пес от всего своего бесконечного сердечка рассчитался с доктором за помощь хозяйке самым дорогим, что имел…
* * *
Очередной драный подъезд в «небоскребе на боку». Вызов на «травму без угрозы для жизни у взрослого». Звоню в дверь. Никто не открывает. Стучу – такая же реакция. Поднимается раздражение из-за вероятного ложного вызова. Бурчу под нос разное и звоню в соседние двери. Надо засветиться, чтобы не было жалобы, что вообще не приезжал. Наконец приоткрывается на цепочке противоположная дверь (явно спиленная с бронепоезда времен Гражданской войны). Блеющий голос советует «звонить шибче и ждать». Тоскливо попинываю нужную дверь и регистрирую вялое шебуршание. Щелкнул замок и ехидные замечания и оправданные претензии застревают в глотке. Дверь мне открыл человек… без обеих ног и левой руки. Обрубок человека. Поздоровался. Довольно ловко развернувшись на пузе в узкой прихожей, он пополз, помогая рукой, в комнату. Как-то сразу осознав причину чистоты и отполированности пола, сбросил обувь и только потом прошел за ним. Вся обстановка была устроена с учетом возможностей хозяина. Я почувствовал себя Гулливером.
