— Нет времени отвечать на все вопросы, — резко сказала Конни. — Однако нам надо прежде всего решить, как ты себя назовешь.
— У меня должно быть другое имя?
— А как же! Мои подруги понятия не имеют, кто ты такая, но граф наверняка знает, что Клинтон-Вуд — это фамилия твоего отца.
— Тогда как же мне назваться? — беспомощно спросила Минелла.
— Дай-ка подумать, — сказала Конни. — Минелла. Минелла. Минелла Myр! Как раз то, что нужно. Звучит по-актерски, и к тому же легко запоминается. Мы любим псевдонимы, которые врезаются в память.
Увидев в глазах Минеллы вопросительное выражение, Конни быстро добавила:
— Итак, запомни: ты — Минелла Мур, которая только что приехала в Лондон. О себе ты не должна говорить ничего — или, во всяком случае, рассказывать как можно меньше. Ты поняла?
— Я постараюсь об этом не забывать. — пообещала Минелла.
— Я дам тебе небольшой чемодан, — сказала Конни, вставая. — Положи в него только самое необходимое. Все остальное найдется в театре.
Конни вышла из комнаты. Минелла проводила ее изумленным взглядом, на мгновение потеряв дар речи.
Однако все это было так необычно и неожиданно, что потом она внезапно рассмеялась.
По крайней мере это настоящее приключение, и, конечно, это куда интереснее, чем покорно ехать в Бат под крылышко тетушки Эстер!
«Папенька на моем месте веселился бы от души, — сказала она себе, — а о том, что маменька этого не одобрила бы, лучше не думать».
Она вновь торопливо опустилась на колени и вынула из сундука вечернее платье — лучшее из всех, что были у ее матери.
Леди Хейвуд берета его для особых случаев, например, для поездок в Лондон — как и очень красивый синий халатик с тонким пояском.
«По крайней мере Конни не будет за меня стыдно, если я их надену!»— подумала Минелла.
К платью и халатику она добавила еще пару Мягких тапочек. Минелла как раз успела аккуратно сложить все это на кресло, когда вернулась Конни.
— У меня не нашлось маленького чемодана, — огорченно сказала она. — Но все равно, нам еще много чего надо будет забрать из театра, так что я принесла тебе большой чемодан, чтобы все уместилось. И, кстати, не забудь захватить шляпки.
Она снова ушла, прежде чем Минелла успела что-то сказать. Потом Минелла услышала, как она говорит с девушками в гостиной, и веселый смех всех троих.
«Я помогаю Конни, потому что она меня попросила, — подумала про себя Минелла, — и я уверена, что в этом нет ничего плохого, потому что папенька тоже всем всегда помогал», К тому времени, когда они собрались ехать в театр, изумление Минеллы возросло еще больше, так же, как и ее опасения.
Она сложила свои вещи в большой чемодан, который принесла ей Конни, а потом ей было сказано, что все должны поторопиться, потому что еще многое нужно сделать.
— Давайте скорее! — то и дело повторяла Конни. — Бы же знаете, если мы застанем Нэтти в плохом настроении, она не даст нам лучших платьев, а без них Минелла не произведет нужного впечатления на приеме.
— Не произведет! — согласилась Нелли. Потом, словно стремясь успокоить Минеллу, она добавила, обращаясь к ней:
— Все будет хорошо. С таким личиком, как у тебя, любое платье будет выглядеть замечательно.
— Не верь этому, — вставила Герти. — Хорошее платье — половина успеха, и бесполезно притворяться, что это не так!
Пока она прихорашивалась перед зеркалом и надевала шляпку, Конни сказала Минелле:
— Тебе тоже нужно надеть шляпку. У тебя есть что-нибудь получше, чем та, в которой ты приехала?
— Боюсь, что придется сказать «нет», — ответила Минелла. — Они все принадлежали маменьке.
— Твоя мать оставалась красавицей в любом наряде, — улыбнулась Конни. — Ладно, надевай, какая есть, никто тебя не заметит, если мы приедем пораньше.
Торопливо собравшись и велев Тэду снести вниз чемодан, они наконец спустились к парадному входу, возле которого ждал наемный экипаж.
Тэд положил чемодан на козлы рядом с кучером, и когда все уселись, Минелла почувствовала себя сереньким воробьем, очутившимся в одной клетке стремя экзотическими яркими птицами.
Поскольку все это было затеяно для графа, хористки всю дорогу говорили только о нем.
— Что до меня, то он меня просто пугает, — сказала Нелли.
— Это тебе так кажется, потому что он не любит брюнеток! — хихикнула Герти. Мелли вскинула голову.
— Мне все равно, что он любит! Я счастлива с Чарли. Я говорила вам, что он собирается подарить мне соболье манто!
— Нет! — вскрикнула Герти. — Не верю!
— Так он говорит, — пожала плечами Медли. — И будьте уверены, увильнуть ему не удастся. Прошлой зимой я все время мерзла, и теперь мне нужно что-нибудь потеплее.
— Мы говорили о графе, — напомнила Конни, словно не хотела, чтобы Минелла слушала такие вещи.
— Ну да, — кивнула Герти. — Прежде всего, Минелла, ты убедишься, что это один из самых красивых мужчин, которых ты когда-либо видела. Но вместе с тем он циничный, разочарованный в жизни и всем пресыщенный.
— Очень точное описание, — Конни рассмеялась. — Только мне не верится, что ты и впрямь так думаешь.
— Так сказал о нем Арчи на днях, — ответила Герти. — Правда, не знаю, с чего ему быть пресыщенным.
— Будь у меня столько денег, сколько у него, я тоже всем бы пресытилась! — вставила Нелли. — Даже Чарли ему завидует, особенно после того, как граф победил его на скачках.
Она вздохнула, словно вспоминать об этом ей было неприятно, а потом сказала Минелле:
— Чарли был бы очень раздосадован, если бы пришлось отменить вечер, так что мы очень, очень тебе благодарны, Минелла!
— Сущая правда, — кивнула Герти. — И Берип тоже скажет тебе спасибо, когда узнает, что ты так любезно согласилась нас выручить.
Экипаж подъехал к служебному входу, и Минелла была немного разочарована.
По рассказам отца «служебный вход в театр» представлялся ей великолепными вратами в иной, блистающий мир.
Но это оказалась обычная дверь со стороны переулка. Усатый мужчина среднего возраста, сидящий у входа в чем-то, напоминающем большую коробку, прорычал басом «добрый вечер!», явно удивленный тем, что они приехали так рано.
— Где Нэтти? — спросила его Конни.
— Откуда мне знать? — ответил он. — Наверное, в гримерной.
— Скажи ей, что мы привезли с собой доброго ангела и хотим ее видеть, — сказала Конни. — Это срочно, очень срочно!
Судя по его виду, мужчина уже собрался заявить, что он слишком занят или что это не его работа, но Герти наклонилась вперед и требовательно произнесла;
