«Только бы не умереть!» – это было последнее, что успел подумать, когда туман сомкнулся стеной, скрыв ауры людей, животных и объектов.
Глава 8
Пробуждение больше походило на выход из комы или приход в сознание после тяжелой болезни.
Проверка тикера уже вошла в привычку, и первым делом я скользнул сознанием к камню, проверяя его объем.
«Вот так посмотрел сны!» – присвистнул я.
Энергии в камне было меньше пятнадцати процентов, и откуда-то я знал, что если бы не вживление драконьего кристалла в тело, то недавнее волшебство стало бы для меня последним в этой жизни.
Открыл глаза, некоторое время лежал, приходя в чувство, потом повернул голову. Как и думал – шши находилась рядом.
– Сильфея, помоги встать и зови… нет, пока не нужно.
Силы вернулись примерно через полчаса, да и то не без помощи содержимого из аптечки от Жанны, которыми она снабжает группы разведчиков. Настойки и таблетки из очень редких трав и корешков, хватает их не всем.
Отказавшись от завтрака, я пошел к Медведю. В штабе главы не было, нашел его в госпитале, где он разговаривал с одной из помощниц поселкового главврача. И беседа была явно не рабочая, уж очень довольные лица были у обоих. Никак Медведь нашел себе пассию?
– Что, Максим?
– Нужно группу направить к крепости, срочно.
– Зачем? – Медведь мгновенно подобрался, от недавнего благодушия и мягкости не осталось и следа. Его собеседница исчезла, словно испарилась, как капля воды на горячей сковороде. – Что произошло?
– Там могут быть люди и… – я замешкался, опасаясь сглазить, но все же добавил: – И иных несколько. Сильных иных, которые нам будут очень полезны.
– Нам любые иные полезны, – хмыкнул тот и поинтересовался: – Откуда дровишки? Во сне увидел?
Я кивнул.
– Та-ак, – протянул Медведь и задумался на несколько секунд. – Ай, как плохо-то все, в поселке только больные да караул с бабами остались, все в джунглях на поисках задействованы.
– Возле крепости кто-то есть?
– Нет там никого, – отрицательно покачал головой Медведь. – Часть ушла в сторону поселка пигмеев, на зачистку самого большого, остальные разбились на группы и прочесывают джунгли вдали от реки и крепости, еще тридцать человек отправил к максимовцам, чтобы народ там был в курсе, если про новый перенос еще не знают. М-да… как же неудачно-то. А они точно там?
– Да.
Состав группы спасения был чем-то схож с последней линией обороны в период ВОВ, когда для отражения атаки гитлеровцев в Красной Армии сколачивали отряды из писарей, поваров, возниц и прочих хромых-косых. Как раз пару поваров взяли и мы, еще одного больного, который подхватил тяжелейшую простуду и пошел на поправку, с нами пошел и Медведь. А потом я вспомнил про Ольгу.
– А Оля где? Она ушла с каким-то отрядом в джунгли? – поинтересовался я у главы.
– Приболела она. С утра вылезла из палатки бледная и чуть ли не в синеву, взяла в лазарете какие-то таблетки и обратно к себе ушла.
– Вот блин.
Хотел бы я сказать, что помчался к ней, но нет – чуть торопливо, иногда замедляя шаг, когда появлялись намеки на головокружение, просто пошел.
– Оль, ты здесь? Как себя чувствуешь?
Я остановился возле Ольгиной палатки и поскребся ногтем по верхнему шву сооружения.
– Оль, Медведь сказал, что ты заболела. А мне тут сон приснился… странный. Про тебя.
И вновь тишина. Сквозь двойную ткань ничего не просвечивалось, шорохов не услышал. Я вопросительно посмотрел на Сильфею.
– Она там, тронк’ра, не спит.
И после ее слов в палатке возникло шевеление.
– …сучка татуированная…
Слова эти были едва слышны, но если разобрал их я, то и шши услышала. Наверняка разобрала всю фразу, которая для меня осталась загадкой. Правда, никакой обиды или раздражения, злости шши на Ольгу я не уловил.
Да уж… у женщин периоды между дружбой и ненавистью отсутствуют, и переходит одно в другое быстро и часто. Вот вроде бы только недавно сначала Сильфея косилась на землянку с настороженностью, а потом резко поменяла свое мнение. Следом Оля относилась дружески к шши, но стоило появиться между нами интиму, как жительница Эиксита стала «сучкой».
– Оль, я войду?
И не дожидаясь ответа, я дернул петельку на «собачке» палаточной застежки.
– Нельзя… куда лезешь, я не одета!
Сказала, впрочем, неправду или не считала коротенькую маечку и едва заметные трусики за одежду.
– Я отвернусь, – встав спиной к девушке, точнее усевшись, так как размеры палатки были хоть и немаленькие, но вот высота подкачала, я торопливо заговорил: – Во сне видел тебя, как ты училась стрельбе из лука. Потом от Медведя узнал, что тебе резко стало плохо с утра. Скорее всего, это из-за меня.
– А из-за кого? – сердито ответила та. – Конечно, ты виноват, не Вероника же.
– А? Ты помнишь сон, ты его тоже видела?!
– Почему я его не должна была помнить? Ты этого хотел?! – мгновенно вспыхнула девушка.
– Это случайно получилось, сам не ожидал, – признался я. – У меня после таких случаев самочувствие гадкое, хочется умереть.
За спиной раздалась возня, шорох отброшенной простыни, звуки одевания. Потом я услышал:
– Можешь повернуться.
В момент захода в палатку я не успел рассмотреть толком девушку и сделал это сейчас.
– Ничего себе, – покачал я головой, – краше в гроб кладут.
– Твоими стараниями, – огрызнулась та. – Что хотел?
– Оль, не злись, что ты как…
В этот момент меня прервали снаружи. Чей-то незнакомый мужской голос громко прокричал:
– Максим нужен, его к себе Медведь зовет! Тут он? А то выходить нужно скоро, а он исчез куда-то.
– Тьфу, – разозлился я, – ни минуты покоя.
– Куда-то собрался? – тут же вскинулась Ольга. – Что случилось? Тебя же не собирались задействовать в операции поиска землян. Я сама это слышала еще на рассвете.
– Обстоятельства изменились. Я точно знаю, где находится группа наших земляков, и среди них минимум пятеро иных, сильных иных. А Медведь всех в джунгли отправил и к максимовцам с золотыми, в поселке никого кроме караульных да меня с Сильфеей.
– Охотники, рыболовы, лесорубы, – принялась перечислять собеседница.
– Эй, Максим, ну тебя скоро ждать?
– Чего разорался? – внезапно рявкнула Ольга, да так неожиданно, что я вздрогнул.
– Вы чем там… ыыы… все, я уже ухожу! – тон у посланца резко сменился, стал испуганным, потом, когда неизвестный отошел от палатки, до меня донеслись его слова: – Психи!
