Меня одолевает очень плохое предчувствие.
52. Плотность населения и прогресс
По мнению исследователя Эмиля Сервана-Шрейбера, технологический уровень, культурное развитие и темпы технического прогресса больше зависят от плотности населения, чем от умственных способностей его представителей.
В своем труде «Суперколлектив» он разъясняет, что лучший способ обеспечения передачи знаний – это увеличение количества учеников для повышения шансов на сохранение знаний учителей.
Это ключ к пониманию различных этапов истории человека.
В эпоху кочевничества население разбросано, каждое племя состоит из 20–50 человек, живущих в шалашах и охотящихся на дичь. Все члены племени – охотники-собиратели. Каждый обладает накопленными племенем знаниями – довольно ограниченными, устно передаваемыми из поколения в поколение при большом риске их утратить.
На смену этой эпохе приходит эра земледелия. Теперь оседлые человеческие сообщества насчитывают по 500–2000 членов, живущих в деревнях. Появляется возможность разделения труда и передачи знаний по металлургии, растениеводству, животноводству, ремеслам, врачеванию, архитектуре от учителя к ученику.
Следующая промышленная эпоха характеризуется исходом из деревень и ростом городов и сообществ: теперь в одном месте проживают от 2 до 100 тысяч человек. Передача знаний происходит в школах и университетах, во всех сферах углубляется специализация. Врачей общей практики сменяют терапевты, кардиологи, дерматологи, стоматологи и другие. То же разделение настигает инженеров, архитекторов и всех остальных специалистов.
И вот наступает наша, цифровая эпоха. Города населяют десятки миллионов человек. Благодаря Интернету знания распространяются все быстрее и все активнее дробятся.
В период кочевничества ВВП (валовой внутренний продукт, производимый группой или народностью) удваивается каждые 250 тысяч лет. Иными словами, приходится ждать 250 тысяч лет, чтобы богатство общества удвоилось благодаря инновациям. В эпоху земледелия это происходит раз в тысячу лет (благодаря уплотнению людям становится проще специализироваться и передавать знания). В индустриальную эру ВВП удваивается уже каждые 15 лет, а в цифровую – ежемесячно!
Таким образом, уплотнение населения на одной и той же территории привело к замене медленно работающего коллектива мастеров на все руки на высокопроизводительный суперколлектив узких специалистов.
Энциклопедия относительного и абсолютного знания. Том XII
Акт III. Юмор, искусство, любовь
53. Встреча
Не знаю, как у вас, а у меня иногда бывает впечатление, что я – существо с другой планеты. Все, кто суетится вокруг, кажутся мне актерами, действующими по неведомому, тайному сценарию.
Бывает, все хорошо, а порой все плохо, и тогда я превращаюсь в щепку, которую несет течение реки, швыряет от берега к берегу, ударяет о камни, втягивает в водовороты, а потом вдруг выбрасывает в какой-нибудь безмятежный занесенный песком уголок.
Моя мать всегда говорила: «Если тебе кажется, что для тебя нет места в этом мире, значит, твое предназначение – создать новый мир».
Я прихожу в себя, отряхиваюсь и продолжаю движение среди вызывающих тревогу декораций. Остальные тоже начеку. Натали прерывисто дышит, у Пифагора топорщится шерсть.
Мы опасаемся, что Париж во власти крыс, но чем дальше, тем больше он похож на лишенную жизни пустыню.
Можно подумать, по городу прокатился ураган, унесший невесть куда всех грызунов. Возможно ли, чтобы наши враги волшебным образом испарились?
Быть того не может!
Я напрягаю все органы чувств. Крыс не заметно, чего не скажешь о ползающих повсюду тараканах и о тучах мух, каких я еще не видывала.
Оставив грузовик на берегу, мы садимся в лодку и плывем на остров Сите, где нас также встречает странное безмолвие.
Картина, открывшаяся нам, хуже всего, чего я опасалась. Как описать то, что мы увидели?
Все обитавшие здесь кошки, как и люди, похоже, истреблены.
– Где, по-твоему, крысы? – спрашиваю я Пифагора.
– Полчище Тамерлана движется, надо полагать, плотной массой, уничтожая все, что встречается на его пути. Так оно завоевывает одну территорию за другой.
Он прав, иных объяснений не найти: крысиная масса слаженно ползет по Земле, томимая жаждой тотального истребления всего живого.
Не считая запаха, не осталось никаких следов виновников этой катастрофы.
Мы медленно бредем по своему бывшему Раю, теперь полностью разоренному. Мы жадно ловим любые звуки, но не слух и не обоняние, а именно способность видеть катастрофические последствия нашествия крыс приводит нас в полное уныние.
На паперти собора нас ждет самое ужасное. Я замираю, пораженная кошмарным зрелищем.
На сколоченных в виде буквы «Т» досках распят лев Ганнибал. Его широко раскинутые лапы привязаны веревками – такое впечатление, что он раскрывает нам объятия.
Бедный хищник весь в ранах, а вдобавок у него выдрали клыки и когти. Крысы предупредили нас, на что они способны, разоружив и унизив главного нашего воина. Пифагор воспринимает их послание так же, как я.
– У крыс была потребность выместить свой страх на этом суперкоте, отомстить за свое поражение на Лебедином острове.
По бокам от Ганнибала висят замученные этим же способом другие кошки. Я узнаю Вольфганга. Его грудная клетка чуть заметно приподнимается. Припав к ней ухом, я вскрикиваю:
– У него еще бьется сердце!
Мы снимаем его с креста и опускаем на траву. Пушистый синевато-серый кот бывшего президента дрожит, вывалив язык.
– Пить… – чуть слышно шепчет он.
Я зачерпываю немного воды в соседнем фонтанчике и даю ему, потом трусь носом о его нос. Мне удается разобрать его мяуканье:
– Их было слишком много…
Я пытаюсь его напоить. Он содрогается, вспоминая пережитый кошмар, ловит ртом воздух.
– Они внезапно напали на нас сегодня утром… Они овладели огнем… Подожгли деревянный забор… Ворвались и всех перебили… Ганнибал геройски сражался, сначала он их сдерживал… Он дрался до последнего вздоха…
Вольфганга колотит нервная дрожь.
– С ними была маленькая белая крыса?
– Их было так много, что ничего нельзя было разобрать… Сплошной серый шерстяной поток.
Вот как все было – войско врага надвинулось единой плотной массой. Вольфганг закашливается и не может остановиться. Теперь от него вряд ли чего-то добьешься.
Натали и Роман пытаются отыскать живых среди покрывающих площадь юных тел, но тщетно.
Меня охватывает новое чувство: это я во всем этом виновата! Он погибли из-за меня.
