– Вы не уточняете, что причина исчезновения этих видов – то, что человек охотился на них, уничтожал источники их питания, среду их обитания, – перебивает защитника обвинитель.
– Завершайте выступление, чтобы мы могли перейти к голосованию, – требует король Артур, топая задней ногой.
– Мой второй свидетель – кот Пифагор.
Поглядим, кто сильнее – он или я.
Сиамец занимает свидетельское место.
– Полагаю, – обращается к нему Бадинтер, – у вас такая же прорезь во лбу, как у его величества.
– Вы правы. Похоже, всем нам сделали в лаборатории Университета Орсе одну и ту же хирургическую операцию.
– Не могли бы вы напомнить нам ее назначение?
– Это «третий глаз», позволяющий подключаться к человеческим компьютерам и получать содержащуюся в них информацию.
– Какую именно?
– Любую! Правда, только в спокойные времена. С некоторых пор вход в Интернет заблокирован вирусом.
– Я правильно понял, что люди предоставили вам доступ ко всем своим знаниям?
– Правильно.
– Знаниями, приобретенными за долгие века, они с готовностью поделились с простым котом… И с простой свиньей – с нашим королем!
От хрюканья зала дрожит потолок. Артур встает с трона и тычет в защитника своим раздвоенным копытцем:
– Что вы хотите этим сказать, мэтр?
– Много ли вы знаете видов, чья щедрость настолько велика, чтобы они допускали другие виды к своим знаниям, добытым тяжким трудом?
– Я протестую, ваше величество, – подает голос обвинитель. – Люди делали это не из щедрости, а ради своих якобы научных опытов. Обладатели дырки во лбу – не счастливые носители человеческого знания, а мученики!
– Продолжайте, досточтимый свидетель, – бесстрастно произносит Артур. – Мнение обвинителя не должно сбивать вас с толку.
Сиамец собирается с духом и объясняет с максимальной обстоятельностью:
– Женщина, организовавшая мое участие в этих опытах, в конце концов решила забрать меня к себе и прекрасно со мной обращалась.
– Какой приговор для этих людей вы предпочли бы? – спрашивает король Артур.
– Я за оправдание, ваше величество. Считаю, что от них больше добра, чем зла. Лично я их прощаю. И вообще, мне кажется, что прощение – признак развитости вида.
– Благодарю за ваше мудрое свидетельство, господин Пифагор, – произносит Бадинтер.
Сен-Жюст тоже хочет что-то сказать, но король заявляет, что разбирательство и так затянулось, ударяет молоточком и предлагает двенадцати присяжным удалиться в комнату для совещаний.
Мы молча ждем их возвращения.
Я думаю о своем: вот приду к власти – непременно обзаведусь отличительным символом, вроде короны Артура. Надо будет носить нечто, ясно указывающее на мое превосходство над остальными. Что-нибудь заметное издали и внушающее уважение. Необязательно корону из позолоченной бумаги. Первое, что приходит мне в голову, – лавровый венок, как у римских императоров. Уверена, он пойдет к моим зеленым глазам. Но лучше что-нибудь поженственнее, в большей степени присущее кошкам, например, венок из цветов. Цветы должны сильно пахнуть и ассоциироваться с моим правлением.
Нашла! Алые розы!
Мое правление будет организовано вокруг символа моего статуса. На голове венок из алых роз, на шее подвеска, в которой заключены все знания человечества. Я потребую, чтобы ко мне обращались «ваше величество» – получается же у свиней обращаться так к своему королю.
Хорошо бы внедрить формулу, напоминающую подданным, кто такие они и кто такая я.
«Ее величество Бастет Первая»?
«Ее кошачье величество»?
Эврика! «ЕЕ КОШАЧЬЕ ВЕЛИЧЕСТВО».
Присяжные возвращаются и сообщают, что готовы огласить вердикт.
– Кто считает, что обвиняемые невиновны? – спрашивает король Артур.
Поднимается всего одна нога.
– Кто воздержался?
Еще одна поднятая нога.
– Кто считает, что они виновны?
Остальные десять присяжных дружно поднимают правую ногу.
До меня доходит, что это судилище – маскарад, что обвинительный приговор был предопределен с самого начала.
– Один голос против осуждения, один присяжный не определился с выбором, десять голосов за. Два человека признаны виновными, и с ними поступят так же, как они поступали с нашими собратьями. Приговор – смертная казнь и переработка на колбасное изделие. Стопроцентная человечина!
– Ваше величество, подождите! – раздается голос.
Все оборачиваются. Пифагор тянет лапу.
– Что у вас еще, кот? – спрашивает Артур, раздраженный этим вмешательством.
– Требую Божьего суда!
Новое словосочетание, в первый раз его слышу! И, как погляжу, не я одна. Сам король – и тот не скрывает удивления. Сиамец уточняет свою мысль:
– Раз вы настолько внимательны к человечьим юридическим процедурам, то никак не можете пройти мимо ордалии – вида средневекового юридического процесса, полностью соответствующего, по моему мнению, создавшейся ситуации.
– Напомните, в чем она состоит.
– Слово «ордалия» буквально означает «Божий суд». Обвиняемого подвергали испытаниям. Если он выживал, то считался невиновным.
– Что за испытания? – интересуется заинтригованный Артур.
– Они могут быть самыми разными. Иногда обвиняемого бросали со связанными руками в воду, иногда заставляли пройти босиком по раскаленным углям. Но чаще всего ему устраивали поединок с самым изворотливым противником.
Король-судья в сомнении качает головой:
– И какой же поединок вы могли бы предложить в данной ситуации?
– Досточтимый бык считает корриду несправедливой, поэтому я предложил бы устроить ему схватку с людьми.
Артур оценивает уместность этого предложения, то и дело поправляя сползающую набок корону.
– Почему бы и нет? Но пусть бык сам решит, желает ли он в этом участвовать. Шампольон переводит, бык раздумывает и, наконец, отвечает:
– Должен сознаться, ваше величество, я всегда мечтал о такой корриде, где у сторон были бы равные шансы на победу.
– А вы, люди? Вы согласны принять этот вызов? – обращается Артур к подсудимым.
Роман Уэллс далеко не в восторге от такой перспективы, но, косясь на человеческие головы на серебряном подносе, поправляет свои очки в синей оправе и утвердительно кивает:
– У меня только одно требование: мне нужен красный плащ.
– Я сделаю признание, – мычит бык. – Я не различаю цветов. На плащ я кидался, потому что чувствовал: от меня ждали именно этого, а еще потому, что мне стягивали резинкой яйца. Берите плащ, но только наденьте эту резинку себе.
