– Думаю, у них есть подъемный мост, прямо как в средневековом замке.
Роман внимательно смотрит в бинокль.
– Дождемся ночи, – говорит он. – Тогда мы сможем проникнуть внутрь.
Он теребит бинокль.
– Я так рада, что вы согласились спасти наших товарищей на острове Сите! – говорю я ему.
– Учти, Бастет, я ничего не гарантирую: колючая проволока колючей проволокой, а откуда брать электричество? Дело не исчерпывается оборонительной линией, надо еще придумать, как обеспечить электропитание или сбежать.
Я внимательно изучаю человека в синих очках, умеющего предвидеть трудности, о которых я и понятия не имела.
– Сбежать? У вас есть предложения?
– Вот ты, Бастет, покинула же каким-то образом остров Сите! Как у тебя это получилось?
– Мы улетели на монгольфьере.
– На чем?!
– На монгольфьере – шаре, наполняемом горячим воздухом. Кажется, его придумали вы, люди?
Он улыбается:
– Гениально! Блестящий ход!
– Но нас было всего трое: Натали и две кошки. А сбежать всем – значит забрать с собой сотни кошек и десятки людей.
Роман прикусывает губу, крепко задумавшись.
– Раз так, надо бы построить монгольфьер гораздо большего размера, причем с системой управления. Есть и такие, зовутся дирижаблями. В свое время их наделали сотни. Эти цеппелины смогли переносить десятки людей на большие расстояния.
– Думаете, мы сможем построить такой цеппелин, чтобы спасти людей и кошек с острова Сите?
– Почему нет? В ЭОАЗР есть чертежи цеппелинов, а в Университете Орсе хранятся необходимые материалы: гелий и армированное волокно кевлар. Надо будет еще сделать гондолу из стекловолокна.
Я со вздохом говорю:
– Но мы возвращаемся к той же проблеме: сперва надо завладеть ЭОАЗР.
Наконец становится темно. Я предлагаю Роману перейти к делу:
– Я готова. Вам всего-то и надо, что перебросить меня через ров. Дальше я сама.
– Нет, ты же не знаешь Кристофа. И ЭОАЗР не найдешь, если он кому-то передал флешку. Придется пробираться туда вдвоем. Не волнуйся, Бастет, я все предусмотрел. У меня есть инфракрасный бинокль, позволяющий по-кошачьи видеть в темноте.
Он достает из рюкзака странный прибор.
– Откуда вы знаете, в каком направлении идти?
Он подмигивает:
– Я предвидел такую загвоздку и прихватил радиомаяк. Он подключается через вайфай или блютус. Вайфай исключен, для него нужен интернет, но блютус от интернета не зависит. Находясь в нескольких десятках метров от флешки с ЭОАЗР, мы сможем ее засечь.
– А что вы припасли для преодоления рва?
– Прыжок с шестом – длинной палкой. С ее помощью можно прыгнуть высоко и довольно далеко.
– Звучит не очень…
– Спокойно, Бастет, я занимался этим спортом в лицее.
Он находит длинный сук и очищает его от листвы. Закончив приготовления, мы подходим ко рву. На наше счастье, ров никто не охраняет.
Запах соляной кислоты очень резкий. Я стараюсь не дышать и прячусь в рюкзаке.
Роман Уэллс разбегается и при помощи шеста возносится над рвом. Мы летим над дымящейся зеленой жижей.
Лишь бы получилось!
Роман мягко приземляется на другом берегу. Я тихонько чихаю от вони. Роман жестом требует тишины.
Вход перегорожен мешками с песком, но и здесь, на наше счастье, никого нет, и мы преодолеваем преграду.
В цеху мы видим огромные машины с тянущимися к потолку трубами. На полу и в проходах лежат и спят, громко храпя, сотни бородачей.
От религиозных фанатиков сильнее, чем от ученых, пахнет потом и салом.
Мой вывод: война куда меньше побуждает соблюдать гигиену, чем наука.
У меня маниакальное пристрастие к чистоте, она – первый критерий, по которому я сужу о других.
Мы бесшумно крадемся дальше. Повсюду валяется оружие: винтовки, кинжалы, сабли, копья. Роман достает смартфон, чтоб поймать сигнал радиомаяка «Энциклопедии».
Один из углов цеха вызывает у него интерес, и он направляется туда. Там спит пузатый толстяк – видимо, вожак фанатиков. Никогда не видела таких обрюзгших людей, никогда не улавливала такого сильного запаха пота. Настоящий сальный шар с длинной черной головой!
Толстяк унизал свою шею несколькими золотыми цепями, на одной из них висит темно-синяя флешка со звездочкой – накопитель с ЭОАЗР.
Роман медленно подходит к нему. Я караулю, пока он осторожно наклоняется и бесшумно, задержав дыхание, снимает флешку с шеи толстяка.
Мой спутник молча прячет бесценный предмет, пятится – и наступает мне на хвост. Не знаю, как вы, а я мало что ненавижу так же сильно, как подобное обращение с моим хвостом.
Люди лишены этого полезного приспособления и, очевидно, не отдают себе отчета, что чувствуем в таких ситуациях мы, кошки. Все просто: ты лишаешься способности думать и не можешь сдержаться. Во всяком случае, лично я, невзирая на максимальную осторожность, которую сейчас нужно соблюдать, сдержаться не могу.
Боль совершенно невыносимая, и я издаю истошный вопль.
44. Революция иранского аятоллы
В 1941 году шах Мохаммед Реза Пехлеви занимает трон Ирана после отречения его отца от власти. Он немедленно запускает программу модернизации страны: строит школы и университеты, проводит политику промышленного развития, строит порты для приема нефтяных танкеров. Женщинам разрешают получать образование.
В 1976 году происходит «белая революция». Шах отменяет систему землевладения, выгодную крупным землевладельцам, и перераспределяет землю в пользу мелких крестьян. Доходы мулл, владевших большими наделами, падают, и они плетут заговоры по свержению власти.
Другим следствием политики модернизации стало появление класса образованной буржуазии, выступающей за ускорение демократизации и дальнейший прогресс.
Шах оказывается между двух огней: духовенством, управляющим самым темным и бедным населением, и нетерпеливым студенчеством, желающим либерализации на манер европейских стран.
Пережив несколько покушений, шах пытается удержаться у власти при помощи политики закручивания гаек с опорой на свою личную полицию.
В 1978 году студенты выходят на улицы. В 1979 году правительство шаха бежит из страны, власть берет 77-летний аятолла Хомейни, провозглашающий себя верховным вождем.
Иран, готовившийся к постепенному переходу от монархического к демократическому правлению, превращается в теократию (государство, управляемое духовенством) без оппозиции и свободы печати, с всесильной религиозной полицией. Шиизм становится государственной религией.
