Виолетта узнала, когда Бартелеймонов повезет деньги — отдавать долг. Она сообщила об этом Зинаиде и Андрею.
Сообщники разработали план, по которому «Ауди» Ворошилова встанет поперек дороги. На самом узком месте, на котором двум автомобилям никак нельзя было разъехаться. Поэтому машина Бартелеймонова волей-неволей должна была остановиться.
Ну а дальше — дело техники. Андрей собирался спрятаться, на первом этапе главная роль отводилась Зинаиде. Девушка должна была изобразить жертву покушения, с этой целью Андрей свяжет ее и засунет в рот кляп. А затем, когда Константин потеряет бдительность, в дело вступит Ворошилов. Он должен был оглушить Константина и его водителя, пока те находятся в отключке, забрать деньги и уехать вместе с Зинаидой.
— Поверьте нам, пожалуйста, Татьяна, — сказала Зинаида. — Именно так все и было. Мы не убивали их. Это сделал кто-то до нас.
Я и сама понимала, что Бартелеймонова и Лукашова застрелил кто-то другой. Но кто он? И как его найти?
Я вышла из подъезда дома Виолетты и села в свою машину. Куда теперь ехать?
«Поеду-ка я к родителям Константина, — решила я, — возможно, Мария Валентиновна, мать Бартелеймонова, чувствует себя уже лучше. Хотя как можно чувствовать себя лучше после потери единственного сына? И все-таки я поговорю с ней еще раз. Вдруг она вспомнит что-то такое, что поможет мне в дальнейшем расследовании. Пока же просто не представляю себе, в каком направлении теперь двигаться».
К моему удивлению, дверь открыла соседка.
— Здравствуйте, Нинель Федоровна, — сказала я. — А где же… Мария Валентиновна дома?
— Нет, дома ее нет. Ипполит увез ее в Германию, операцию ей там будут делать, — сообщила соседка. — Да вы проходите, чего в дверях стоять.
Я прошла в гостиную.
— А я вот захожу к ним, цветы поливаю, — сообщила Нинель Федоровна.
Я в растерянности подошла к подоконнику.
— Видите, какие красивые цветы у них. Это все Маша, ей доставляет удовольствие возиться с цветами.
Кроме цветов, на подоконнике лежала пачка «Мальборо».
— Скажите, Нинель Федоровна, а сигареты вот тут лежат…
— А-а, так это Ипполит Алексеевич их забыл. Я как-то сразу и не заметила их.
— Ипполит Алексеевич курит?
— Ну да. А что ж тут такого? Мой вон тоже смолит одну за другой. Говорю ему, что вредно для здоровья, да куда там! «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет!» Это его любимая присказка. А вы уже нашли убийцу Кости?
— Пока еще нет.
Я все еще продолжала смотреть на пачку сигарет. Потом перевела взгляд во двор. Там я увидела темно-синюю «восьмерку». Кажется, когда я была здесь в первый раз, автомобиль не стоял.
— Машина… во дворе давно стоит? — спросила я.
— Да… Ипполит ее оставил, когда уезжали они с Машей. Мой-то сейчас в командировке, завтра вернется, поставит ее тогда в гараж. Я ж ничего не смыслю в этих делах.
— А что, машина разве не Ипполита Алексеевича?
— Да нет, Ипполит ее у нас одолжил, куда-то ему ехать срочно надо было. А свою машину он продал. Деньги нужны были на операцию Маше, — объяснила соседка. — Продать-то продал, а денег все равно не хватило.
— А… вы говорите, что они поехали в Германию на операцию? — спросила я.
— Да, вчера улетели, — подтвердила соседка.
— Но ведь… денег же… не хватило… — растерянно проговорила я.
— Ну, значит, нашлись деньги, — Нинель Федоровна пожала плечами. — Очень уж Ипполит переживал за Машу. Постарался, значит, и нашел.
— А в какую клинику они поехали? — спросила я.
— Сейчас скажу. Вот тут Ипполит адрес оставил, сейчас.
Выйдя во двор, я стряхнула с себя оцепенение и поехала в аэропорт. Купив билет в Москву, я позвонила Кирьянову.
— Алло, Володь. Я срочно улетаю, — сообщила я.
— Куда, Танюха? — поинтересовался Кирьянов. — И почему так срочно?
— Володь, потом объясню, сейчас некогда.
Спустя два часа я уже была в Москве. В столице я взяла билет на Франкфурт-на-Майне — в записке, которую соседке оставил Ипполит Ямпольский, значился именно этот город.
В аэропорту Шереметьево я быстро заполнила декларацию. Собственно, и вещей-то с собой у меня никаких не было.
Полет на «Боинге», который принадлежал компании «Люфтганза», прошел на высшем уровне. Обслуживание в полете было выше всяких похвал. Предупредительные и очаровательные стюардессы изящно скользили между кресел и проходов, предлагая пассажирам всевозможные напитки и бутерброды. Но я весь полет была как на иголках.
Я едва дождалась того момента, когда аэробус приземлился во Франкфурте и к нему подсоединили длинную трубу-коридор, пройдя по которой пассажиры оказались в огромном зале.
Снова пройдя регистрацию, я наконец вышла из здания аэропорта. Я тут же села в такси, водитель которого — пожилой полный немец — услужливо распахнул передо мной дверцу. Я назвала адрес отеля, который был в записке, оставленной соседке Ипполитом Ямпольским.
Отель был средней руки, но производил благоприятное впечатление. Добротность и основательность — качества, присущие немцам, — чувствовались во всем, начиная от аккуратного фасада и заканчивая внутренним интерьером. Но я все это отмечала мельком, не задерживаясь на деталях.
Я подошла к стойке, за которой находился портье — мужчина среднего возраста, но совершенно лысый. Я поздоровалась и спросила:
— Скажите, где я могу найти Ямпольского Ипполита Алексеевича?
Портье полистал журнал.
— Господин Ямпольский поселился в двадцать первом номере, на втором этаже. Но должен вас предупредить, фрейлейн, что у господина Ямпольского траур, у него умерла супруга.
Портье что-то еще говорил, но я, не слушая его, почти побежала к широкой лестнице, которая вела на второй этаж.
«Значит, жертва была напрасна», — подумала я, уже подходя к двери, на которой красовался номер «21».
Я постучала и услышала глухой голос:
— Войдите.
Ямпольский сидел на широкой постели, обхватив руками голову.
— А-а, это вы, — сказал он, увидев меня.
Казалось, что он нисколько не был удивлен тому, что я оказалась прямо перед ним.
— Проходите и присаживайтесь, — сказал он бесцветным, лишенным всяких интонаций голосом. — А я вас ждал, — сказал он спокойно.
— Зачем вы это сделали, Ипполит Алексеевич? — спросила я. — Зачем вы убили Константина? И его водителя, — добавила я.
— Для того, чтобы спасти Машу, — ответил мужчина.
— Убить, чтобы спасти?
— У меня не было другого выхода. Маша была серьезно больна. Спасти ее могла только операция. Но она стоила баснословных денег. Ну, для нас баснословных. Для кого-то такая сумма не является запредельной. Я продал все, что мог, гараж, машину.
