Анализ контрпереноса требует от меня:
• принимать во внимание собственные прошлые и текущие эмоциональные проблемы, их возможное влияние на терапевтическую ситуацию;
• не принимать на свой счет чувств, выражаемых клиентом, не отреагировать контрпереноса, а использовать его для подготовки интерпретаций;
• использовать контртрансферный гнев для понимания враждебности клиента;
• вести поиск согласующегося контрпереноса при переживании дополнительного.
Человек не свободен до тех пор, пока не признает и не преодолеет каждое проявление своего контрпереноса.
Зигмунд Фрейд
Карен Хорни описала экстернализацию – замену внутренних конфликтов внешними, когда внутренних ресурсов не хватает и ответственность за собственные трудности возлагается на других людей, обстоятельства или собственное тело. Я могу чувствовать, что клиент плохо относится ко мне, в то время как в действительности сам недоволен собой. Я могу испытывать безграничную жалость к клиенту, не осознавая собственной потребности в поддержке. В результате возникает чрезмерная зависимость от отношения клиента и гложущее чувство пустоты, чреватое выпивкой или перееданием. Соматизация негативных чувств может приводить к различным болям и нарушениям функций.
Я могу идеализировать клиента, не замечая, что меня используют. Или, наоборот, презирать и обвинять клиента, не в состоянии признать в нем нежные чувства. Экстернализация может выглядеть как навязывание клиентам стандартов, которые сковывают меня самого, и одновременно – как сверхчувствительность ко всему, что напоминает внешнее принуждение. Негативная реакция клиентов на подобное поведение подкрепляет мои ожидания, усугубляет наши межличностные конфликты и укрепляет эту защиту.
В такие моменты я приписывал клиенту свои собственные фантазии, страхи, желания и запреты. Клиенты снились мне как любовные или агрессивные объекты. Я противился любым интерпретациям своего аналитика и в лучшем случае ограничивался интеллектуальными конструкциями без их эмоционального переживания и проработки.
Психоаналитик должен обращаться с пациентом таким образом, чтобы последний чувствовал, что можно быть зрелой личностью, время от времени берущей значительную ответственность, и одновременно иметь реакции и чувства подобные реакциям и чувствам маленького ребенка.
Даниэль Кенодо
Контрсопротивление – сопротивление аналитика в ответ на сопротивление клиента. Оно дает о себе знать при первых же проявлениях самоуверенности требовательного клиента, особенно если ты новичок. Потом напряг усиливается, когда ты в растерянности: эти проблемы тебе явно не по зубам, а он все ходит…
Со следующим похожим клиентом я с самого начала настороже – опять не повезло. А он еще ничего особенного не сделал. Но в ответ на мой напряг тоже встает в стойку. Ага, так я и знал! Стоп, это же вначале перенос, а потом проекция. Ну, вроде ясно, а чего-то не легче. Так, а кто у нас был в детстве такой… Здравствуй, мамочка! А, ну это мы проходили. Вот и отпустило. Клиент как клиент, даже интересно, что в нем откроется особенного.
Мазохистка отвергает мои попытки сочувствовать ей – не заслужила. Что ж, буду фрустрировать ее стремление развести меня на жалость. Этого она и добивалась! Теперь она становится моей жертвой и празднует победу своей стратегии: назло маме отморожу уши. Начинаю догадываться, что злюсь на то, что она не дает мне искупить мою детскую вину, заботясь о ней. Прорабатываю – в который раз – свою вину выжившего после войны. Моему Генюше тоже нужна забота. Ну вот. Теперь можно спокойнее разобраться, как получилось, что клиентка выбрала роль жертвы.
Закомплексованный клиент ходит ко мне чуть не ежедневно, записывает наши «занятия» и дома прослушивает записи. Я напоминаю ему его ученого дедушку, он хочет набраться от меня «ума-разума». В его речи появляются мои выражения, а у меня иногда возникает мысль: хорошо было бы иметь такого сына! Вдруг он загрипповал, а когда выздоровел, сказал, что хочет прекратить терапию, но в соответствии с договором пришел это обсудить. Оказалось, что он среагировал так на мою поучающую манеру, которая незаметно для меня появилась на последних сессиях. Я благодарю его за обратную связь, за доверие. Он признается, что завидовал моему уму и знаниям. Я вспоминаю, с каким удовольствием самоутверждался, и извиняюсь за это. Наконец открылся эмоциональный канал между нами.
А с этой бесполой клиенткой отношения становились все теплее, и вдруг она стала цепляться ко мне не по делу. И не слушает моих объяснений, что она все придумывает. Так она еще и возражает: это я сам про нее все придумываю. Ах так, сам дурак? Ну и ладно, не будет тебе больше моих драгоценных интерпретаций. Она предупреждает: если я надеюсь на ее уход – не дождусь. Обычно она первая бросала своих партнеров в подтверждение бабушкиной идеи, что все мужики козлы и эгоисты. Но первый бросил ее маленькую с мамой отец. Что же я делаю, сам же рос без отца… Ее упорное стремление разобраться вместе со мной в своих комплексах стало вызывать уважение. До меня дошло, что я заставлял ее выбрать: она за меня или за свой невроз с его сопротивлением. Так бабка доставала ее – кого она любит больше, бабушку или мать…
С годами контрсопротивление стало принимать все более изощренные формы:
• как-то трудно подобрать слова для интерпретации;
• она кажется несвоевременной;
• все равно клиент не сможет конструктивно воспринять ее;
• она может усилить сопротивление;
• она может повредить клиенту;
• она обнаружит мою некомпетентность;
• она втянет нас в опасную зону.
Фрейд (1915) предупреждал об опасности любовного переноса и оставил ценные рекомендации работы с ним:
• при соответствующем переносе уступка любовным требованиям пациента так же опасна для анализа, как и подавление их;
• нужно не отклоняться от любовного переноса, не отпугивать его и не ставить пациенту препятствия в этом отношении и в то же время стойко воздерживаться от ответных проявлений на него;
• необходимо «крепко держаться любовного перенесения, но относиться к нему как к чему-то нереальному, как к положению, через которое нужно пройти в лечении»;
• следует терпеливо продолжать аналитическую работу с более умеренной или «опрокидывающей» влюбленностью с целью «открыть инфантильный выбор объекта и окружающие его фантазии»;
• в случае если у пациента наблюдается элементарная страсть, не допускающая никаких суррогатов, «приходится безуспешно отказаться от лечения и задуматься над вопросом, как возможны соединения наклонности к неврозу с такой неукротимой потребностью в любви»;
• нет оснований оспаривать характер настоящей любви у влюбленности, проявляющейся во время аналитического лечения, но следует иметь в виду, что она вызвана аналитическим положением, то есть психоаналитик вызвал эту влюбленность введением в аналитическое лечение для исцеления невроза и он не должен извлекать из нее личных выгод.
