– Тем более что сейчас вы поймете, какое это имеет отношение к нам… и к вам! Дело в том, что этот алмаз назывался «Сердце Африки»!
– Ну, возможно, мои предки и были в родстве с этим графом Уваровым…
– Вот это вряд ли! Какая была девичья фамилия вашей матери?
– Чернышева.
– Очень хорошо! Итак, я продолжаю. Граф Уваров передал свой алмаз братьям Мертваго, чтобы они огранили его и поместили в подходящую оправу. Платон Мертваго лично занялся этим камнем – доя него было профессиональной честью огранить такой выдающийся алмаз. Он работал с ним довольно долго, закончил только к Рождеству и сам повез готовый камень в имение графа неподалеку от Луги. Выехал он в санях с кучером и доверенным слугой, но в дороге все пропали – Платон Мертваго, кучер, слуга и алмаз.
Сразу прошел слух, что Платон Мертваго не выдержал соблазна, украл камень и сбежал с ним.
Граф Уваров в это не поверил и сказал Прохору Мертваго, что ни в чем его не обвиняет. Но Прохор не мог оставить пятно на добром имени своего купеческого дома, он продал все, что имел – магазины, драгоценности, дома, – и сполна заплатил графу стоимость камня.
Сам же пошел работать в фирму Карла Фаберже простым мастером.
Кстати, к весне на Лужской дороге нашли два трупа, в которых опознали Платона Мертваго и его старого лакея…
– Не понимаю, какое отношение все это имеет к нам! – раздраженно проговорил Резун.
– Не понимаете? А мне кажется, что очень хорошо понимаете! Вы же говорили, что этот камень – ваша семейная реликвия!
– Ну и что? Я не знаю, как камень попал к прадеду! Может быть, он его купил…
– Вот в нашей семье имя Платон после того случая часто давали сыновьям. Мой отец был назван Платоном в честь деда… напомните-ка девичью фамилию вашей матери?
– Анна Никандровна Чернышева! – отчеканил Резун.
– А того кучера, с которым мой прадед ехал к графу Уварову, который убил и ограбил Платона Мертваго, звали Никандром Чернышевым! Должно быть, в вашей семье тоже давали сыновьям имя Никандр. Так что, уважаемый, к вам этот камень попал в результате грабежа и убийства!
– Вы тут рассказали какую-то сказку и хотите, чтобы мы все в это поверили? – проговорил Резун раздраженно. – Короче, отдавайте мне колье. Эта история слишком старая, и за давностью лет она утратила свою актуальность!
– Я так не думаю, – возразил Аристарх Платонович. – На Руси была такая традиция: если купцу попадала в руки дорогая вещь сомнительного происхождения – он жертвовал ее на добрые дела: на больницу, церковь, школу… Так что будет очень благородно, если вы пожертвуете ваше колье на строительство детской больницы…
– И не подумаю! – рявкнул Резун. Он встал, подошел к ювелиру и протянул руку: – Отдавай колье, старый подберезовик!
– Одну минуточку! – Мертваго с неожиданной прытью отскочил к двери, приоткрыл ее и громко проговорил: – Давайте, ребята!
В ту же секунду кабинет Резуна заполнился людьми.
Здесь были операторы с телекамерами, радиожурналисты и представители крупных газет.
Один из них тут же подскочил к Резуну, махнул оператору и заговорил:
– Максим Груздев, НТВ. Сегодня наша камера установлена в офисе бизнесмена Олега Резуна. Как нам стало известно, господин Резун решил пожертвовать принадлежащее ему бесценное колье на строительство детской онкологической больницы в поселке Каменка. Господин Резун, расскажите нашим зрителям, что толкнуло вас на такой благородный поступок?
Резун изобразил на своем лице улыбку и проговорил:
– Ну, это же дети… Дети – это наше будущее! Для детей мне ничего не жалко!
– Петя, – вполголоса командовал журналист. – Снимай лицо и колье крупным планом!
Компаньоны ехали в машине молча, потом Леня сказал с тяжким вздохом:
– В первый раз вляпываюсь в такое несуразное дело! Денег заработали – жалкие гроши, а хлопот огребли – выше крыши! Ну, надо же, какое невезенье! Правильно ты, Лолка, говорила, раз в деле месть – не следует вмешиваться!
Последними словами Леня хотел задобрить свою подругу. Ему очень не нравилось Лолино долгое молчание. Лучше бы ругалась и выговаривала ему за неумение выбрать приличного клиента!
– Но, однако, какие страсти! – продолжал он, не дождавшись от Лолы ответа. – Шекспир отдыхает!
– При чем тут Шекспир? – Лола поморщилась. – Леня, ты какой суп в детстве больше всего ненавидел?
Леня поднял одну бровь. Лолка непредсказуема! При чем тут суп? Однако надо ответить, а то она надуется.
– Молочный с лапшой… – признался он, подумав. – До сих пор вздрагиваю, когда пенку на молоке вспоминаю…
– А я гороховый. Прямо трясло меня в садике, как только запах услышу! И цвет, это же ужас что такое! И лук всегда черный, подгорелый! Каждую неделю такой суп давали, и вот ни разу не было, чтобы лук у них не подгорел!
– Это ты к чему, про суп? – осторожно поинтересовался Леня.
– А к тому, что у меня такое чувство с этим делом, что я стою по горло в таком супе гороховом, и подгорелый лук вокруг плавает! Леня, они же все мерзкие до жути! Ни одного приличного человека, кроме старичка этого, который собак боится! Ну, про Резуна я не говорю, он весь как на ладони!
– Неприятный тип, – согласился Леня, – он мне сразу не понравился.
– Девица эта, Даша, – горячилась Лола, – вроде бы правое дело, месть за брата! Но денежки-то себе оставила, которые шантажом у Алисы выманила. И колье тоже собиралась прихватить! И адвоката убила… Как-то с Шекспиром это не очень вяжется…
– Ну, у Шекспира твоего в пьесах еще и похлеще дела творились… – поддразнил Леня. – Но согласен. С Алисой, например, она по-свински поступила. Та ей, в общем-то, ничего плохого не сделала, а Дарья ее чуть до психушки не довела, так пугала!
Компаньоны снова замолчали. Лола думала, что Ленька в своем репертуаре, всегда на стороне смазливой бабенки. Вот, пожалел эту дуру Алису…
А Леня посмеивался про себя. Ну надо же, гороховый суп! Только такой впечатлительной и артистичной натуре, как Лолка, могло прийти в голову подобное сравнение!
Олег Резун открыл дверь квартиры своим ключом, вошел в прихожую. Никто не вышел ему навстречу – прислугу жена уволила, пока он лежал в больнице, новую пока не наняла. Он прошел по темному коридору на звук голосов. Он так устал, что сил не было удивляться, кто еще торчит у этой заразы Алиски.
У них не было времени поговорить начистоту. Когда он пришел в себя в больнице, то не сразу вспомнил, что это жена приложила его по голове тяжеленной вазой. Потом, конечно, очухался, но решил попридержать коней – что толку скандалить и угрожать, лежа на больничной койке, весь опутанный капельницами? Как бы хуже не сделать – еще придавит подушкой сволочная баба, а он и рукой двинуть не сможет.
