– Чай с содой! – воскликнула я. – Моя мама панически боялась летать, мы ездили с ней в Коктебель на поезде. Мамуля всегда просила не чай, а пустые стаканы. Заварку она брала с собой, потому что проводники насыпали в чайник чуть-чуть листа, добавляли соду, и получался роскошный темно-коричневый, якобы крепкий напиток.
Энтин усмехнулся.
– Еще белье, его могли не отдавать в стирку, просто погладить, выдать пассажирам, а деньги за пользование им положить себе в карман. Но эти ухищрения – мелочовка. Кое-кто из сотрудников железной дороги делал миллионы на наркотиках, оружии, самоцветах. Тихая проводница брала в Казахстане у хмурого мужика матрас, самый простой, стеганый, ватный. Сомневаюсь, что их сейчас выпускают, а в советское время других не было. Проводница стелила его в служебном купе на свою полку, закрывала бельем, одеялом и ехала в Москву. Таможни на границе между союзными республиками не было. Милиция в поезд входила только по вызову начальника состава, ну, например, снять с поездки пьяницу-дебошира. После утомительного пути состав тормозил в Москве на перроне, в купе проводницы входил тот самый хмурый дядька, он ехал в другом вагоне, брал матрас и выносил его. Проводница показывала ему носильщика, который соглашался сопроводить пассажира к остановке такси. Со стороны ситуация выглядела обыденно: кто-то купил новую постельную принадлежность. Какие тут подозрения? Но на самом деле в матрасе хранилось большое количество анаши, которая в обилии росла в Средней Азии. Местные дамы превращали ее в набивку, простегивали матрас, и тот отправлялся в далекое путешествие. В Средней Азии конопля продавалась вениками, стоила копейки. В Москве дилеры торговали марихуаной, положенной в спичечный коробок, он стоил намного дороже веника. Не очень дорогой в Средней Азии матрасик в столице СССР превращался в золотой. Понятное дело, что все звенья цепочки: хмурый мужик – проводница – носильщик – таксист, который потом вез груз к дилеру, являлись членами одной группировки и получали деньги.
– Девочку убили в начале девяностых, – напомнил Николаша, – советской страны уже не было!
– Это время полного беспорядка, беспредела, активизации преступных элементов, – вздохнул Володя, – но вокзалы-то работали. Константин прав, отец-носильщик, мать-проводница, вероятно, являлись частью цепочки доставки наркотиков. Малышка могла поплатиться за бизнес родителей.
– Хорошие деньги, полученные нехорошим путем, не всегда приносят их владельцам радость, – кивнул Костин. – Николай, вы нашли Полину Сергеевну Арникову в числе мертвых. Но, возможно, у нее есть тезка, взрослая женщина, и она в полном порядке!
Чтобы посмотреть на Володю, Николаша снова устроил жонглирование очками.
– Полины нет, есть Арникова Нина Сергеевна, ее ровесница, у них одна дата рождения и год совпадает.
– Близнецы, – догадался Михаил, – одну девочку убили, а вторая, наверное, хорошо спряталась, вот и осталась жива.
– Не нашли, – согласился Володя, – или ребенка дома не было, или не знали, что дочек двое. Работал я когда-то давно по одному делу, тоже в девяностые годы. Братки ворвались в квартиру, всех членов семьи, включая малолетних детей, убили. Спасся лишь мальчик семи лет. Помню, как он у меня в кабинете рыдал: «Дяденька, мама велела Вадику, старшему брату, в магазин пойти, а он поленился, пообещал мне шоколадку, если я сбегаю. Я и пошел. И как он мне теперь ее отдаст?»
Я вытаращила глаза.
– Он переживал из-за конфеты?
Костин развел руками.
– Первоклассник. Я послал в ларек оперативника, тот купил мальчику пакет всякой сладкой ерунды. Дети порой оценивают события иначе, чем взрослые.
– Арникова Нина работает неподалеку от офиса, в котором мы сидим, – продолжил Николай и осекся. – Слушайте, они все умерли! И мать, и отец! Скончались в день рождения Полины и Нины.
Глава шестнадцатая
– Магазин конфет? – удивилась стройная женщина. – Я не ем сладкое!
– Шоколад часто покупают для подарка, – сказал Константин Львович.
Нина сдвинула брови.
– Мне отводят сорок пять минут на обед, и уж поверьте, старшая медсестра стоит у двери с часами. Если я на десять секунд опоздаю, она на меня пожалуется. По телефону мне сказали, что речь пойдет о звонке моей сестры Полины, которая хотела купить конфеты. Но это полная ерунда, девочка давно погибла. Наверное, телефон принадлежит ее тезке.
– Второй Арниковой Полины Сергеевны не существует, – остановила я собеседницу.
Нина отвернулась к стене.
– Хотите сказать, что кто-то заказал от имени покойной шоколад в магазине, а потом не взял его?
– Пока что ситуация выглядит так, – согласилась я.
Арникова понизила голос.
– Не кричите. Мы сидим в кафетерии клиники, тут повсюду любопытные уши и жадные глаза коллег. Не больница, а просто коммуналка, все друг за другом шпионят, сплетничают. Одна радость – платят хорошо, вовремя и больные богатые, на чаевые не скупятся. Если сейчас подойдет кто-то из наших, то вы мой…
Нина посмотрела на Энтина.
– …дядя, а она тетя.
– То есть моя жена, – кивнул Константин Львович. – Приятно хоть на короткое время оказаться в роли супруга красивой женщины.
– Значит, вы не делали заказ? – вернула я беседу в рабочее русло.
Арникова неожиданно засмеялась.
– Я медсестра. Что пациенты чаще всего нам, уходя из больницы, дарят? Угадайте с трех раз.
– Конфеты! – хором произнесли мы с Константином.
– Ай, молодцы, – засмеялась Нина, – давно на сладкое смотреть не могу, не то что его есть. Дома полный шкаф коробок. Если кому набор подарить нужно, оттуда беру.
– Как вы думаете, почему некто воспользовался именем Полины? – осведомилась я.
Арникова обхватила пальцами стакан сока.
– Нам по восемь лет было, когда родители и Поля погибли. Иногда я думаю: кабы не родинка, лежать бы мне давно на кладбище.
Собеседница показала на маленькое пятнышко у себя на левой щеке.
– Я не жила с родителями.
– Как так? – удивилась я.
Нина оперлась локтями о столик.
– У Ирины Петровны, моей биологической матери, была сестра, Надя. Девочки были очень похожи, несмотря на то, что их разделяло несколько лет. Ира вышла замуж за Сергея, а Надя за Николая. У первой родились две девочки: Поля и Нина. А у второй одна Наташа. Мы здоровые, никаких проблем ни с чем. До нашего появления на свет мама ездила по стране, она работала проводницей на железной дороге. А папа носильщиком. Но с двумя детьми из дома надолго не отлучишься. Мама придумала на дому вязать. Нам с сестрой было несколько месяцев от роду, когда Наташа, почти наша ровесница, умерла. Она появилась на свет с тяжелой патологией, странно, что сразу не скончалась. Николай от супруги сбежал, когда понял, что в семье появился тяжелый инвалид. В придачу ко всем несчастьям Надя узнала, что больше не сможет забеременеть.
