Юноша откинул полог, чтобы впустить в комнатку немного свежего воздуха. Но охранник тут же задвинул его обратно.
— Ты чего? — возмутился Алекс. — Здесь дышать нечем!
— Задницей дыши! — оскалился здоровяк.
— Ну, хоть чуть-чуть? — попросил парень.
— Нельзя! — сурово сдвинул брови укр. — Вдруг кто-нибудь свет заметит и припрётся?
В душе понимая справедливость слов Акульего Зуба, Александр выругался по-русски и подошёл к Синице, собиравшей с пола грязные тряпки.
— И часто у вас такое?
Рабыня подняла на него испуганные глаза.
— Да ты не бойся, — он присел рядом. — Я никому не скажу.
Поколебавшись, женщина кивнула.
— Почти каждый месяц. Приходят, пьют, бьют девушек. И не платят ни гроша.
Она всхлипнула и вытерла выступившие слёзы тыльной стороной ладони.
— Изверги, хуже халибских пиратов! А этот вообще сумасшедший!
Рабыня испугалась, что сболтнула лишнее, и испуганно ойкнула.
— Я же обещал, что никому ничего не скажу, — напомнил молодой человек и вновь поинтересовался. — Этот горбун со всеми своими девушками так обходится?
— Да, — прошептала женщина. — Он любит бить по лицу или в живот попинать. Иногда душит, пока не начнёшь задыхаться.
Похоже, глава местной «крыши» не просто отморозок, а окончательный садист.
— Неужели мерзавцу это сойдёт с рук? — поразился Александр. — Есть же в городе какая-то власть?!
— Его отец Лион — советник, герой. В молодости подвиг совершил. Взял на абордаж флагманский корабль ольвийской эскадры, — наставительно проговорила Синица. — У него большие связи в Совете Ста. А кто заступится за рабыню?
— У великих отцов часто вырастают отвратительные детки, — философски заметил юноша и нахмурился. — Но твоя хозяйка должна хотя бы потребовать компенсацию за порчу имущества.
Собеседница посмотрела на него с жалостью, как на тяжело больного.
Александр смущённо крякнул, понимая, что погорячился, сморозив глупость.
Пока они с Синицей разговаривали, Гернос аккуратно зашивал рану на скуле Жаворонка. Девушка скулила от боли, из глаз текли слёзы, пальцы, которыми она вцепилась в край лежанки, побелели. Вдруг она, резко выдохнув, затихла.
— Прощай, Далная, — донёсся из коридора знакомый голос. — Пусть боги пошлют тебе благоденствие и богатых клиентов.
— Вам тоже удачи и всех благ, господин Гилл, — бесстрастным голосом прощалась с незваными гостями хозяйка публичного дома.
— Ребята пусть ещё порезвятся. Ты уж прости, но я остаться не могу, — продолжал глумиться вожак «гиен». — Дал клятву отцу всегда ночевать дома. Родителей надо почитать.
— Любая клятва священна, — тем же тоном ответила женщина. — Да пошлют вашему отцу боги долгих лет жизни.
Едва закрылась входная дверь, разъярённая Далная ворвалась в их комнатку. Но на миг смешалась, видя, что евнух аккуратно бинтует голову её рабыне.
— Такую удачу ты мне напророчил, чужак? — горько усмехнулась хозяйка борделя. На её белой шее ярко выделялись синяки от пальцев.
— Конечно, — спокойно глядя ей в глаза, кивнул Алекс. — Разве каждый визит «гиен» в твоё заведение не заканчивается чем-то подобным?
— Ну, не совсем так, — женщина поправила пряжку хитона.
— А сегодня здесь случайно оказался один из лучших лекарей Нидоса, — продолжил юноша. — Который с радостью поможет тебе и твоим рабыням. Перевяжет раны, наложит целебную мазь на синяки, даст лекарства.
— Ей уже никто не поможет! — вскричала Далная, ткнув пальцем в Жаворонка. — Мне придётся покупать новую рабыню. А это возьмут только в портовый бордель!
Привлечённый криком хозяйки, в дверь заглянул Акулий Зуб, окинув всех тяжёлым взглядом.
— Вот увидишь, что шрам будет совсем незаметным, — стал уверять её Александр. — И его легко можно спрятать под причёской.
— Сюда ходят богатые люди! — кипя праведным гневом, бушевала женщина. — Хочешь, чтобы я опозорилась, подсунув им порченый товар! Да и что ты понимаешь в причёсках!
— Кое-что понимаю! — юноша подобрал с пола кусочек обсидиана и несколькими штрихами нацарапал на штукатурке овал лица.
— У Жаворонка густые чёрные волосы, которые легко можно уложить на манер келлуанского парика.
Он изобразил что-то вроде «каре».
— Одеть её в узкое белое платье, буст и представить как келлуанку. Волосы по бокам спрячут шрам.
Далная подошла ближе, внимательно взглянула на рисунок.
— О каком таком бусте ты говоришь?
— Пусть лекарь поможет твоим девушкам, — предложил Алекс. — А мы спокойно поговорим. Найдётся местечко, где ещё не нагадили эти падальщики?
«Мадам» поморщилась.
— Трое с ним ушли. Остальные пьяные как скоты. Пойдём в зал.
Молодой человек кивнул.
— Синица! — окликнула Далная рабыню. — Скажи там, кому надо к лекарю, пусть идут сюда.
— Слушаюсь, госпожа.
Там, где в доме Корнелла располагался бассейн, здесь была широкая площадка, устроенная прямо под открытым небом. Единственный уцелевший светильник освещал усыпанный объедками и мусором пол. Два высоких ложа, похожих то ли на узкие кровати, то ли на широкие скамейки валялись кверху ножками. Тут же лежали два стола с перебитой посудой и один голый мужик.
Хозяйка ткнула его в костлявую ляжку обутой в сандалии ножкой. Тот хрюкнул и перевернулся на живот. «Холодновато спать на мраморе, — подумал Александр. — Да ещё кверху задницей».
Заметив его взгляд, женщина усмехнулась.
— Пусть поваляется. Пореже ходить будет. Обслуживай тут всяких дармоедов.
Она взяла с уцелевшего столика кувшин, побултыхала, проверяя наличие жидкости, разлила в два медных стакана и залпом выпила свой. Юноша ограничился мелким глотком, чтобы не обидеть хозяйку.
— Что ещё за буст такой появился в Келлуане? — спросила Далная, усевшись на ложе. Алекс заметил, что её маленькие ступни не достают до пола сантиметров десять.
Откашлявшись, он в двух словах поведал суть новых веяний моды на берегах великого Лаума.
— Грудная повязка, — разочарованно протянула женщина.
Молодой человек не знал, что это такое, но принялся возражать с азартом начинающего коммивояжёра.
— Нет, нет! Это совсем не то! Здесь каждая грудь в отдельной чашечке. И от этого кажется более упругой и молодой.
Обмакнув палец в вино, он изобразил на гладкой поверхности стола примерный рисунок.
— Мужчина видит женщину голой и одновременно одетой, что даёт простор для его воображения.
