Некоторое время в кабинете стояла тишина. Первой заговорила Сорокина:
– Процесс полной трансляции занял восемь часов, включая сканирование ментообраза. Интересно, насколько быстрее сработает заражение?
– Думаешь, будет быстрее? – Мюррей отклеился от стены, занял место в кресле у пульта, где недавно сидел призрак. – За счёт чего? Дизъюнкция образа с матрицей будет идти медленней – человеческий мозг не даст такой производительности, как нейросеть.
– Не обязательно. Но если и так, то фазы сканирования и наложения сократятся. Думаю, человек – более совершенный инструмент, чем тот, что соорудили вы, – Людмила иронично кивнула на махину транслятора, красующуюся на экране.
– Увидим. Очень скоро увидим.
Дверь бокса на экране раскрылась, в помещение вошли Моджаль и Гилл.
Ната остановилась посреди бокса. Вот, сию минуту это должно случиться. Что она почувствует? Или ничего не успеет понять? Моджаль подошла, стала рядом, взглянула вопросительно. «Чёрт, делать-то что?» – Ната совсем растерялась. С машиной проще, нажал кнопку и всё пошло по заранее составленной программе. Она невольно взглянула через плечо подруги на металлический постамент, где лежало высохшее тело. «Сейчас и от меня труха останется», – мелькнула в голове мысль. – «А с ней ведь что-то нужно делать. Всё-таки наши бывшие тела, нехорошо их выбрасывать. Но с другой стороны, не хоронить же, мы ведь не умерли! Лучше всего перемешать – обязательно перемешать! – сделать клумбу и удобрить. Чтобы цветы росли».
Моджаль заметила её взгляд, оглянулась. Скорчила смешную рожицу. Может себе позволить, уже прошла сквозь это. Гилл досадливо поморщилась от глупых мыслей. Пусть Клер думает, как с останками поступить, она в таких делах специалист. Им надо сосредоточиться на главном – на переходе. Основная работа ляжет на Моджаль, Нате достаточно снять ментозащиту. Вот за чем остановка! Значит, она боится?
Гилл решительно тряхнула головой. Что за чушь! Она жила ради этого дня, она мечтала о нём. Пусть свершится. И как награда – они вечно будут вместе!
– Любимая, я готова.
Моджаль улыбнулась, шагнула ближе. Осторожно тронула пальцами её лицо. Ната зажмурилась. Ощутила губами прикосновение. Какой странный вкус у этого поцелуя. Как глоток родниковой воды ранней весной, освежающий и пьянящий одновременно. Голова закружилась. Будто она несётся в паре с Моджаль бешеным вихрем танца. Быстрее, ещё быстрее! Уже ступни не касаются пола… Она не сопротивлялась увлекающему в небытие водовороту. «Да, любимая, да! Бери меня с собой!» Исчезли стены бокса вокруг, исчез весь мир. Только они вдвоём кружились призрачным облаком искр.
Чудовищная, нестерпимая боль пронзила тело, мгновенно убив ту, кого называли Натой Гилл. Но в памяти Найгиль этой боли уже не было.
Глава 13. Шаг в бесконечность
Самый миг перехода Люк пропустил. Только что Гилл стояла, отдаваясь поцелуям подруги, а в следующее мгновение Моджаль уже пытается удержать заваливающееся навзничь испепелённое тело. Сделала слишком резкое движение, и торс беззвучно переломился. Нижняя часть до пояса завалилась на пол, превращаясь в кучку трухи, удерживаемую брюками комбинезона, а верхняя осталась в руках растерянно замершей бессмертной.
Почувствовав, как желудок непроизвольно сжался, Люк отвернулся. Кажется, не одному ему стало скверно от увиденного. Холанд полулежала в кресле с закатившимися глазами, и Бигли поспешно вынимала из кармана трубочку с нашатырём.
– Нда, не очень эстетичное зрелище, – проворчал Мюррей.
– Зато останки не нуждаются в кремации, – тут же парировала Сорокина.
– Тоже верно. Сколько времени понадобится, чтобы сформировать новое тело?
– Моджаль «вернулась» через семнадцать минут. Но там это происходило несколько иначе.
– Да, ты была права. Удивительно быстро получилось.
– Тридцать две секунды с момента, как они начали целоваться.
– Ты засекла?
– Разумеется.
Холанд громко чихнула, выпрямилась. Болезненно морщась, прошептала: «Извините». Люк вновь повернулся к экрану. Там Моджаль уже положила свою жутковатую ношу на пол. Потопталась на месте, оглянулась в сторону камер наблюдения.
– Долго ей ждать? Может, пусть идёт к нам? – неуверенно предложила Бигли.
– Нет. Мы ничего не знаем о том, что произойдёт дальше, – возразила Сорокина. Склонилась к интеркому. – Моджаль, опиши, что ты сейчас чувствуешь.
Призрак подошёл к консоли у стены, принялся набирать ответ: «Появилось новое ощущение. К сожалению, не могу передать его словами. Как бы сверхнаполненность. Я – бокал, в который налили воды больше, чем он вмещает. Но она не расплёскивается!»
– А что ты чувствовала во время заражения? – вступил в разговор Мюррей.
«Экстаз. Ничего лучшего в жизни я не испытывала!»
Звёздный вихрь замедлил свой бег. Она снова почувствовала пол под ступнями ног. И услышала голос:
– Найгиль!
Осторожно открыла глаза. Вокруг по-прежнему экспериментальный бокс, и Моджаль стоит рядом, улыбается. Не получилось? Конечно, не всё так легко, как представлялось.
Моджаль протянула руку, коснулась её щеки.
– Найгиль, наконец-то! Я уже тревожиться начала.
Губы её не шевелились, слова звучали где-то внутри. Значит… Моджаль могла бы и не разговаривать, Найгиль поняла, что изменилась. Мгновенный испуг – и облегчение, радость, восторг захлестнули её.
– Найгиль, с возвращением! – долетел радостный голос Мюррея из динамиков интеркома.
Решившись, она опустила глаза. И, не в силах скрыть ликование, схватила подругу, прижала к себе.
– Мы вместе, любимая! Мы теперь навсегда вместе!
– Бессмертные продемонстрируют секс-шоу? – Мюррей хохотнул из динамиков.
Найгиль выпустила Моджаль из объятий, погрозила невидимому наблюдателю кулаком. Предложила:
– Ладно, пошли к ним, пусть порадуются. Долго меня не было?
– Почти полчаса.
– А мне показалось – несколько секунд.
Она попыталась присвистнуть. Губы сложились привычно, но звука не получилось. Чёрт с ним! Грядущий мир будет миром тишины. Тихого, безмятежного счастья и любви.
Мюррей вскочил навстречу, радостно сгрёб её в охапку, заставив болезненно поморщиться. Воскликнул удивлённо:
– Ты стала лёгкой, как пушинка! Скользишь между пальцами, словно шёлк.
– Пол, осторожней! – испугалась Ивон. – Ты раздавишь её!
– Ещё скажи – «расплескаешь»! Ничего, восстановится.
Найгиль обвела взглядом друзей. Снова четыре пары глаз смотрели на неё. Желтоватые, тигриные Пола – весело, с одобрением, изумрудные Ивон – заботливо, тёмно-серые Людмилы – с интересом и удовлетворением одновременно. И лишь в синих глазах Клер пряталась безысходная тоска. Найгиль сжала губы. Сколько можно сомневаться?! Ведь основное они уже сделали! Если и остались какие-то проблемы, разрешить их – дело времени. А оно отныне не ограничено!
