И вот в 1983 году, в первый день пребывания в Афинах, сразу после завтрака, во время которого я попросила уличного продавца дать мне осла (yaidaros) вместо йогурта (yiaourti), я направилась прямиком к Акрополю. Я сидела на большом камне возле лестницы, ведущей к Парфенону, как вдруг человек, который выглядел как типичный грек, обратился ко мне по-немецки и пригласил присоединиться к нему и его друзьям. Он застал меня врасплох – ведь не по-немецки же говорить я приехала в Грецию.
Я отказалась, и он спросил по-гречески: «Вы не хотите?» Все-таки он был греком. Только позже я поняла, что он обратился ко мне по-немецки, потому что думал, что я немка, ведь по умолчанию белокурые девушки, путешествующие по Греции, причислялись к этой нации. Американки встречались реже, а самым редким видом оказалась белокурая американка, которая ничего этого не поняла, когда к ней начали подкатывать.
Слово «Акрополь» означает «верхняя укрепленная часть греческого города или цитадель», «убежище». В древние времена люди защищали себя, собираясь на каком-то высоком месте, откуда они могли видеть приближающихся врагов и закидывать их камнями. Тот, кто находится наверху, имеет преимущество. Определение «убежище» произошло от функции самого места, но его буквальное значение – от аkro («край») и polis («город») – это «Верхний город», «Вершина». Хотя акрофобия (аkro + phobia) – это боязнь высоты, akro также означает «край». Акрофоб может не иметь ничего против высоты как таковой, если ему не нужно смотреть через край. Столица Греции стоит на холмах – по этому городу не так-то просто ездить на велосипеде, но если на востоке и на севере пейзаж гористый, то на западе и на юге он скорее напоминает равнину, спускающуюся к морю. Акрополь – это гора с плоской вершиной, которая каким-то образом отделилась от хребта и теперь высится посреди города, а он разрастается вокруг нее, вдохновляясь ею и полагаясь на нее как на убежище.
Город Акрон, расположенный на северо-востоке Огайо и известный своей резиной, шинами и дирижаблем Goodyear, получил название от греческого слова akro. Я была там однажды, когда училась в старших классах школы. По меркам Огайо город находится на возвышенности: он расположен в западной части Аллеганского плато на высоте 306 метров над уровнем моря. Афинский Акрополь находится на высоте 149 метров над уровнем моря, но не является частью плато. Это высокая скала с острыми гранями, которая торчит посреди хаотичного города, как огромный осколок.
Во время той поездки вид на Парфенон, храм Афины-Девы, которым увенчан Акрополь, был подпорчен строительными лесами и ржавой на вид техникой. Это все равно что ехать в Венецию, когда колокольня собора Святого Марка находится на реконструкции, или в Альгамбру, когда у фонтана в Львином дворике меняют трубы. Я была разочарована. Все, что мне оставалось, – изучать историю Парфенона. Менее грандиозная версия храма, начатая афинянами после Марафонской битвы в 490 году до нашей эры, была разрушена персами, а затем восстановлена во времена правления Перикла, в 447 году до нашей эры. Парфенон получился еще более величественным. Строительство заняло девять лет, храм простоял до 1687 года и был взорван венецианцами, которые обстреляли его из мортир, узнав (от греков), что османы использовали его как склад оружия. К 1983 году Парфенон стоял в руинах уже триста лет – десять поколений. Какова вероятность того, что его восстановят при моей жизни?
Я побродила вокруг со своим путеводителем, но было трудно сопоставить иллюстрации с тем, что имелось в действительности. Я не знала археологических терминов: метопы, наосы, пропилеи. Но прямо там, на Акрополе, я смогла оценить ущерб, который нанесло скульптурам загрязнение окружающей среды: весь мрамор покрывал слой «каменной ржавчины». Лично я не особо реагировала на грязный воздух, «облако», как афиняне называли смог, образованный выхлопными газами. Кливленд – город стали, а в Нью-Джерси расположены один или два нефтехимических завода. Для меня воздух Афин пах соснами, как рецина
[102]. Но ущерб, нанесенный каменным изваяниям, был по-настоящему печальным.
В следующий раз мне довелось подняться на Акрополь только в 1985 году. Я прилетела в Афины из Лондона, где сходила в Британский музей, чтобы посмотреть мраморы Элгина
[103]. Я купила открытки и книги, а также научилась опознавать Геракла по львиной шкуре и Гермеса по шляпе с мягкими полями и крылатым сандалиям. На фризах было множество батальных сцен: с кентаврами, лапитами, амазонками. У кентавров было тело лошади, а голова и туловище – как у людей. Лапиты – мифологические существа из Фессалии, которые сражались в основном с кентаврами. Амазонки были легендарным племенем женщин-воинов, которые раз в год устраивали себе свидания с противоположным полом исключительно в целях продолжения рода. Они преуспели в стрельбе из лука, и, как гласит легенда, правую грудь девушкам прижигали, чтобы ничто не мешало им натягивать стрелу (само слово «амазонка» предположительно происходит от a-mazos, «без груди».) В наше время слово Amazon скорее ассоциируется с империей Джеффа Безоса и покупкой в интернете книг, луков и стрел, не говоря уже о бюстгальтерах и протезах, если уж на то пошло. Компания-гигант была названа в честь реки Амазонки, которая, в свою очередь, получила имя по названию воинственного племени дев.
Многие скульптуры изображали животных: бык с широко раскрытыми глазами, которого приносят в жертву богам, ржущие лошади. Были там и молодые девушки, идущие процессией во время Панафинейских празднеств. У них в руках гранаты и другие подношения Афине. Для меня самые красивые скульптуры на Акрополе – это кариатиды (я всегда переживаю, что скажу это слово неправильно, поэтому произношу его по слогам): сильные и в то же время изящные женские фигуры, поддерживающие портик небольшого храма, который называется Эрехтейон. Люди лорда Элгина отвезли одну из кариатид в Лондон, спилив ее с портика и сложив на ее месте груду камней. Лорд Байрон, современник тех событий, выразил сожаление по поводу надругательства, совершенного его земляком над Акрополем. А простые британцы говорят, что действия лорда Элгина еще в бытность его послом в Османской империи (1799–1803) спасли драгоценный мрамор от разрушений, иначе кариатиды так и простояли бы, никому не нужные во времена османов, а в наше время уничтожаемые каменной ржавчиной. Они напоминают, что в Британском музее можно хорошенько рассмотреть фигуры с фризов и фронтонов. Оригинальные скульптуры стояли в храме очень высоко, и даже древние не могли их видеть полностью. Однако шесть кариатид задавали некий ритм своими позами, и разрушать его было кощунством.
Будучи в Афинах, я снова поднялась на Акрополь и попыталась мысленно собрать его в единое целое, но Парфенон был разбит на фрагменты, а они, в свою очередь, оказались разбросаны по всей Европе. Такое положение дел стало частью современной истории. Даже если бы я дожила до ста пятидесяти лет и по-прежнему была в силах подняться на самую высокую точку города (а может, заказать себе паланкин), я вряд ли бы увидела Парфенон без лесов, с целыми дорическими колоннами и монументальными мраморными богами на фронтонах. Я думала о том, что никогда не смогу войти в храм, где когда-то стояла колоссальная статуя Афины, почувствовать пропорции этого места и вытянуть шею, чтобы лучше разглядеть фризы. Сегодняшний Парфенон – лишь жалкое подобие храма, существовавшего в прошлом.
