Я совершенно не ожидал услышать что-то подобное от гроссмейстера бизнеса. Я думал, что он поделится проверенными в боях сек-ретами, а он говорил о том, что если подружиться с оппонентом, то и вступать в бой с ним не потребуется.
Глава аппарата кашлянул.
– У вас осталось времени на один вопрос.
* * *
Я пролистал свой блокнот. Оставалось еще так много незаданных вопросов.
К черту! Если это моя последняя минута с Биллом Гейтсом, то и я имею право как-то развлечься!
Я отодвинул блокнот в сторону.
– Какую историю в начале вашей карьеры вы считаете самой забавной и в то же время поучительной?
Гейтс ненадолго задумался, а потом распрямил руки и сказал:
– Ну, у нас было множество забавных переговоров с японскими компаниями. – Он поднял взгляд, как бы просматривая кадры своих воспоминаний на воображаемом экране. Явно оживившись, он рассказал мне о встрече с группой японских топ-менеджеров. Гейтс проявлял чудеса убедительности, вновь и вновь приводил свои аргументы и, в конце концов, спросил, готовы ли они обсуждать контракт. Японцы собрались в кучку и начали совещаться, разговаривая на родном языке. Прошла минута, потом пять, потом десять. Через 20 минут они объявили о своем решении: «Мы отвечаем… возможно».
– Что в переводе с японского означает «вообще-то нет», – сказал Гейтс. – Тогда мы им говорим: «О, ваш юрист так хорошо говорит по-английски». А они нам: «О, но зато у него такой ужасный японский!»
Мы с главой аппарата расхохотались. Напряжение, в котором я пребывал последние 45 минут, как рукой сняло.
Гейтс сразу же перешел к другой истории о другом японском топ-менеджере. Человек прилетел в Сиэтл, явился в офис Microsoft и принялся рассыпаться в комплиментах в адрес компании, рассказывая, какая она замечательная. Гейтс занервничал. Все это выглядело полной бессмыслицей, поскольку Microsoft опаздывала с поставкой софта компании этого топ-менеджера. Однако тот продолжал расточать похвалы и демонстрировал невероятную благожелательность. «Что ему надо? Неужели он хочет докупить софта?» – озадаченно думал Гейтс. Наконец японец перешел к делу.
– Мистер Гейтс, мы бы хотели… – тут последовала пауза, – мы хотели бы кое-что приобрести… – тут последовала еще одна театральная пауза, – а именно вас, мистер Гейтс.
Тут мы рассмеялись уже втроем, и появилось ощущение, что это уже не интервью, а просто дружеское общение трех мужчин.
– Как вы сказали? «Мы отвечаем… возможно?» – смеялся глава аппарата.
Мы еще немного пошутили, а затем глава аппарата наклонился и застегнул молнию своего портфеля. Гейтс уловил сигнал и поднялся с кресла.
– Сколько вам было, когда шли все эти переговоры с японцами? – спросил я.
– Самые важные для нас дела в Японии пришлись на период между моими 19 и 23. В этом огромная заслуга моего друга и партнера Кэя Ниси. Рынок осваивали мы с ним вместе. В гостиницах снимали один номер с двумя кроватями. Люди названивали и среди ночи. Помню, что как-то мы спали три часа подряд, и я разбудил Кэя со словами: «Слушай, что-то не так с бизнесом. Нам уже три часа никто не звонит!»
Гейтс еще немного поговорил, а я обратил внимание на атмо-сферу теплоты, установившуюся в комнате, и пожалел, что не начал интервью именно таким образом. А теперь было слишком поздно. Гейтс пожал мне руку и попрощался. Он пошел к рабочему столу, а я направился к двери. На пороге я обернулся, чтобы бросить прощальный взгляд. Все закончилось именно тогда, когда стало более-менее налаживаться.
Глава 27
Третья дверь
Спустя два месяца, в моей кладовке
Я чувствовал, что мной овладевает старый кошмар. В очередной раз я сидел, склонившись над столом и обхватив голову руками.
Это, наверное, шутка…
Когда я встретился на TED с главой аппарата Билла Гейтса, он не только подтвердил интервью с Гейтсом, но и обещал помочь с организацией интервью с Уорреном Баффеттом. Гейтс и Баффетт – близкие друзья, так что если что-то и могло поколебать позицию последнего, то именно это. В итоге глава аппарата связался с офисом Баффетта и, хотя я никогда не узнаю, что именно произошло, написал мне вот такое письмо:
Пожалуйста, больше не звони в офис Уоррена. Спасибо…
Я не мог этому поверить. Это был не просто очередной отказ. Я был настолько настойчив, что оказался в черном списке.
Об этом не написали ни в одной бизнес-книге. Ни одна вдохновляющая цитата не предупредила меня об опасности чрезмерной настойчивости. Я ни разу не задал самому себе простой вопрос: «А тот ли я человек, которому захотят помочь?» Вместо этого я неделями названивал помощнице Баффетта. И после нескольких месяцев отказов все равно полетел в Омаху да еще послал ей этот долбаный башмак. Чересчур увлекся своей целью и не видел, какое произвожу впечатление. Загнал себя в такую глубокую дыру, что даже Билл Гейтс оказался неспособен вытащить меня из нее.
Усвоить, насколько опасна назойливость, мне следовало давным-давно, еще когда я доставал своими посланиями Тима Ферриса. Он не желал иметь со мной ничего общего и согласился на интервью только благодаря человеку из DonorsChoose. А я все равно посчитал это своей победой. И только теперь, после окончательного провала с Баффеттом, я удосужился задуматься обо всем этом. Жизнь будет раз за разом вдалбливать тебе один и тот же горький урок, пока ты не прислушаешься к нему.
А я не прислушивался ко многим урокам, поскольку Баффетт был отнюдь не единственной моей проблемой. Сразу после встречи с Биллом Гейтсом я разослал очередные просьбы об интервью и получил очередные отказы от Леди Гаги, Билла Клинтона, Сони Сотомайор, Майкла Джордана, Арианны Хаффингтон, Уилла Смита, Опры Уинфри и даже от Стивена Спилберга, к которому вновь обратился.
Я решил, что с отказом Спилберга вышла какая-то ошибка. Ведь при нашей первой встрече он, глядя прямо в глаза, сам велел мне обращаться к нему. Поэтому один знакомый по Summit связал меня с сопрезидентом телевизионной продюсерской компании Спилберга, чтобы я мог лично объяснить ситуацию. Этот сопрезидент собственноручно передал мой запрос, но Спилберг все равно ответил отказом. Сопрезидент решил зайти немного иначе, послал запрос вторично, а потом и в третий раз. Все равно отказ.
Что, черт возьми, происходит?
Я захлопнул крышку ноутбука и стал ходить взад-вперед по кладовке, но теснота только усугубляла мое отчаяние. Я вытащил из кармана телефон и написал эсэмэску Эллиоту.
Нужен твой совет. Ты где?
Телефон зазвонил практически тут же.
– Быстро ты, – сказал я.
– Быстро, а то. Что происходит? – спросил Эллиот.
– Я скоро свихнусь от всего этого. Глава аппарата Билла Гейтса велел мне раскручиваться, я и раскручивался. Малкольм Гладуэлл писал про переломный момент, я его достиг. Я думал, что после интервью с Гейтсом все встанет на свои места. Но все по-прежнему никак.
