Оставшиеся восемь дельтовцев залегли, оставаясь отличными
мишенями. Безжалостно, он выпустил семь патронов. Троим повезло: у них из-за
укрытия высовывались только ноги. Но имперцы даже в колясках ценят жизнь...
Внезапно чутье заставило повернуться на левую сторону.
Третья группа поднималась с западной стороны, их было как муравьев, все
закованные в бронежилеты высшей защиты, из-за чего двигались тяжело как танки.
– Сволочи, – заорал он, чувствуя как наконец-то
пришла та священная ярость, когда уже не чувствуешь боли, когда герои, даже
простреленные десятками пуль навылет, умирают от изнеможения, но не от
ран. – Идите, идите же!
Приклад врос в плечо, он давно слился с этой удивительной
винтовкой в единое целое, и теперь стрелял и стрелял, чувствуя как пули вылетал
со скоростью гремящей молнии и бьют точно в те месте, куда он посылает их
мысленно.
Ответные выстрелы раздавались все реже. Он всякий раз
поворачивался в ту сторону и обязательно стрелял в наглеца. Он чувствовал
страшное озарение, которое бывает только раз в жизни, или не раз, но не бывает
часто, иначе человек сгорит, и потому знал, что каждая пуля находит цель.
Последние из дельтовцев бежали вниз, уже бросив карабины. Он
встал на колено и расстреливал их уже бегущих, убегающих, спасающих жизни. Они
падали, кувыркались, прицел перемещался сразу же на новую цель.
Еще два вертолета поднялись в воздух. Оттуда попытались
подавить его пулеметным огнем, так еще и не сообразив, что же случилось с
первым, или же посчитав себя круче и умелее. Несколько путь ударили совсем
рядом. Он слышал визг, короткие сильные удары по камню, однажды в лицо брызнули
мелкие твердые крупинки, но палец как прикипел к спусковому курку.
Он видел оскаленные лица пулеметчиков, и когда так и не
сумел поймать в прицел пилота, стекло отсвечивает солнечными зайчиками, перевел
прицел на пулеметчика. Выстрелил, передернул затвор и выстрелил во второго.
Пули продолжали ложиться все ближе. Он повернулся и
выстрелил почти не целясь, но боевая ярость направила руку точно: в небе
разлетелись прозрачные осколки, пилот откинулся на спинку кресла. Кто-то
попытался столкнуть его в сторону и ухватить рычаги управления. Вторая пуля
разнесла череп отважному.
Он успел увидеть перекошенные в ужасе лица пулеметчиков.
Неуправляемый вертолет несло в его сторону, они могли сейчас легко поразить его
из обеих пулеметов, но Дмитрий повернулся к ним спиной, прекрасно зная, что он
в стране, где никто не направит горящий самолет на вражескую колонну, где никто
даже в последнюю минуту жизни не воспользуется случаем нанести врагу урон.
– Получайте, гады, – хрипел он пересохшим
ртом. – Получайте у себя то, что уготовили нам... Умирайте, зажравшиеся
сволочи! Рубите лес... гробов будет еще много!
Вертолет, никем не управляемый, несся по кривой вниз,
пулеметчики отскочили от пулеметов и пытались сдернуть трупы пилотов с рычагов
управления. Стена деревьев выросла быстро и нещадно, тяжелая масса врезалась,
ломая верхушки, пронеслась на сотню метров вглубь, опускаясь все ниже, затем вверх
вздыбился длинный хвост с бешено работающим крохотным пропеллером, похожим на
детский ветрячок.
Взметнулся столб кроваво-черного огня, деревья разметало,
лишь затем на вершину холма обрушился грохот взрыва и пахнуло горячим чадным
воздухом.
– Еще долой десять миллионов долларов! – заорал
Дмитрий люто. – Еще миллиардик, и лично со мной будем квиты!..
Глава 53
Ноги дрожали, грудь поднималась и опадала с тяжелыми
судорожными всхлипами. Руки были черными от пороховой копоти, глаза щипало.
Краешком сознания он понимал насколько дико и страшно выглядит: весь в черной
дурно пахнущей грязи из смеси соленого пота, пороховой копоти и красноватой
пыли этой твердой как камень земли.
– Боги, – прошептал он, – это что же... Вся
эта гребаная круть меня не взяла?..
Даже без прицела видел крохотные как фараоновы муравьи
фигурки убегающих солдат. Они мелькали уже за деревьями далекого леса, уже за
пределами досягаемости любой винтовки, но бежали и бежали, хрипя и задыхаясь,
срывая с себя и отбрасывая не такие уж и пуленепробиваемые доспехи, шлемы.
– Не взяли, – повторил он, – не взяли... Это
вам не кино!
С запада к небу бешено крутились, свиваясь в жгуты, два
страшных огненных столба. С северо-западной стороны холма лес полыхал как сухая
солома. К нему на вершину доносился частый треск, горячие потоки воздуха
подбрасывали высоко в небо горящие ветки, а там ветер подхватывал и злобно
швырял в глубину леса.
Фигурки старались проскочить между двумя стенами огня, но с
холма было видно как в глубине вспыхнула целая оранжевая стена, словно
взорвались бочки с топливом. Единственным спасением этих удирающих трусов было
взобраться на этот холм, не будет же он здесь вечно, раз уж они достать не
сумели, но охваченное паникой дурачье ничего не соображало, неслось прямо на
огненную стену, которой пока не видели, а сзади тем временем огонь смыкался,
отрезая путь к отступлению.
Слева замелькало бурое, в подошвы больно стучало. Встречный
ветер срывал капли пота, освежал лицо. Внизу в двух километрах от холма видна
полоска дороги. Даже если на время операции там и перекрыли движение, что
сомнительно, местность совсем дикая, то сейчас остатки вояк разбегаются по
лесу, психоаналитик будет нарасхват, а там усиленное питание и очень ранний – с
сегодняшнего дня! – выход на пенсию по непригодности.
Мешок подпрыгивал на спине, пистолет в поясной кобуре как
прирос к телу. Склон был настолько крутой, что исцарапанные руки сами
инстинктивно хватались за каждое встреченное деревцо, за кусты, глыбы. Иногда
под ногами земля исчезала, он зависал в долгом прыжке, затем снова жесткий удар
в подошвы, и короткая тяжесть во всем теле, словно у космонавта при взлете,
Он каким-то чудом не падал, мимо мелькали выступы, долина
приближалась. Крохотные фигурки в красных лужах быстро вырастали и уже
превратились в убитых им солдат.
Потом крутой склон стал еще круче, Ноги взлетели выше
головы, его понесло как по ледяном стене, подбрасывало, трясло, дважды больно
ударило в бедро. Горячая удушливая пыль скрыла мир, он чувствовал как его по
пологой крутой занесло словно в русских горках, перевернуло, и он остался
лежать растерянный и оглушенный, еще не веря, что спустился благополучно, и что
надо подниматься и бежать к дороге, потому что появился шанс продлить бой и
утащить с собой в ад еще какую-нибудь жирную имперскую свинью.
А если не одну, то и вовсе счастье!
Дмитрий, черные мусульмане, Макс – задача этой четверки
отвлечь внимание, а к упрятанному кейсу бежали втроем: Ермаков впереди,
Валентин и Тарас позади, привычно покрывая стволами автоматов все пространство.
Купол бункера издали в самом деле можно было принять за
каменный холм: растрескавшийся, белый как кости динозавра, выгоревший на
солнце, весь в язвах, словно по нему долго стреляли из пулеметов. Вершина
торчала из оранжевого песка, похожего на засахарившееся повидло из абрикосов.
По мере их приближения трещины становились шире.
