– Но не так безопасны, – усмехнулась Аня.
– Но и там, и там есть «крыша». Защитили бы.
– Вот это сомнительно. Видишь ли, Олег, я никогда не полагаюсь на других. Я рассчитываю только на себя.
– Это похвально, но…
– Что – но? – набросилась на него Аня. – Чем тебе не нравится это занятие? Тем более я занимаюсь этим, не ты.
– Это мошенничество в чистом виде. Ты обманываешь людей, прикидываясь нищей и немощной, неспособной заработать себе на кусок хлеба. А между тем ты молодая, здоровая, с прекрасной специальностью. И ты вполне можешь найти себе нормальную работу, без обмана. Без этих всех ухищрений.
Федотов вдруг замолк – он понял, что даже не в состоянии объяснить ей, почему ее занятие постыдно. Он видел, что Аня его не понимает. То есть она понимает, что этот заработок надо скрывать, но порочность занятия для нее неочевидна.
– Знаешь, я даже не могу представить никого из своего окружения, кто бы пошел на это! А среди моих знакомых люди с несчастливыми судьбами. Без дома, родных, без помощи. Но они карабкались, они не стояли на картонке и не тянули ладошки за копейкой.
– А знаешь, это не так просто – зимой и летом стоять на картонке и выпрашивать копейку.
– Зачем, зачем ты это делаешь тогда? Ты же не голодаешь! У тебя есть возможности. Тебе осталось только приделать живот беременной и по вагоном с табличкой ходить!
– И пойду. Если это мне принесет миллион – пойду. – Аня вдруг со злостью бросилась за ножом, отхватила огромный кусок торта, положила себе на тарелку и стала есть. Она ела с аппетитом, жадно, вкусно. Олег даже загляделся на нее.
– Ты же нормальная. Зачем ты все это затеяла? Это не дело для приличного человека!
– А кто говорит, что я приличный человек? Это ты так считаешь?
– Я считаю так. Я пытаюсь понять, зачем и почему?
– Деньги. Мне нужны деньги. Много. Мне нужна своя квартира. Мне нужна хорошая жизнь. Без кредитов, ипотеки, без мужика, который выкинет меня на улицу, и без работы, на которой платят копейки и которая не обеспечивает меня.
– То, что ты сейчас перечислила, – это жизнь нормальных людей.
– Эта жизнь мне не годится. Понимаешь? Она мне никогда не нравилась, и никогда я не старалась жить жизнью нормальных людей.
– Почему?
– Да потому что времени у меня на это нет. Я не старухой хочу жить, я хочу жить молодой, сильной. – Аня доела торт и поставила блюдце на стол. – Очень вкусный торт. Свежий. И крем настоящий.
Федотов в растерянности сел за стол. Он чувствовал себя обескураженным. Нет, он не ждал, что она будет извиняться, будет раскаиваться. Он понимал, что это ее выбор. И он честно хотел понять две вещи – почему именно этот заработок. И почему она ему ничего не сказала.
– Почему ты мне ничего не сказала?
– А какое тебе дело? Ты же тоже мне не все рассказываешь. Что я знаю про твою Фирсановку? Ну, кроме того, что ее сейчас завалило снегом. Ровным счетом ничего. Почему ты должен знать больше?
– Ты бы спросила, я бы рассказал. Но я-то не мог спросить тебя ни о чем. Ты же врала про работу в области маркетинга.
– Потому что знала – не поймешь.
– Не пойму – ты права. Но я хоть бы отговорил тебя.
– Лучше бы ты дал мне миллион, – усмехнулась Кулько, – это было бы по-деловому.
– Может, и дал бы. У меня есть миллион, – ровно сказал Олег, – да в нем ли дело.
Аня оторопела – оказывается, миллион можно было получить очень просто. Достаточно попросить этого странного мужика. Мужика, который вкалывает день и ночь, безумно любит своего сына и, похоже, не разлюбил свою бывшую жену. Но он ей, Ане Кулько, виноватой в его разводе, мог дать миллион! И ей не надо было сидеть на снегу и мерзнуть, не надо было сидеть на солнцепеке и потеть. Ползать на коленях, притворяться, изображать старуху. Мог дать. Но не даст. Это уже очевидно. Ох как поздно мы узнаем полезные вещи! Кулько чуть не завизжала от злости!
Федотов тем временем встал.
– Знаешь, я не пойму тебя. Живи как хочешь. Мне ты уже испортила жизнь.
Кулько рассмеялась:
– Так ты знаешь все! И почему же ты терпел меня? Не только терпел, ты жил со мной. Спал в одной постели. Что здесь не так? Ну-ка, ответь? В чем же дело?
– Но только сегодня… – начал было Федотов.
– А, – рассмеялась Аня, – ты об этом! О моей работе! Господи, да вы с твоей женой просто юродивые! Блаженные! Вы чокнутые с этой своей историей любви! Со своими этими представлениями о жизни.
Она перевела дух. Налила себе воды, сделала глоток и продолжила:
– Знаешь, вы играете в святых – ты со своим упорством и непогрешимостью. Она со своими принципами и маниакальным стремлением быть правильной и честной. Знаешь, грех такими дураками не пользоваться. Мне это вполне удалось.
– То-то я вижу, что ты безумно счастлива, – съязвил Олег.
– А ты? А Соломатина твоя? Вы – дураки. Развела я вас. Ты знаешь, почему она тебя выгнала?
– Почему же?
– Я ей сказала, что ты доставал меня своими звонками.
– Она не могла поверить этой глупости.
– Поверила. Видимо, у тебя было рыло в пуху. Моя инфа легла в хорошую почву. Видать, ты тоже не без червоточинки.
– Какая информация?
– Я искала телефон. Просила тебя набрать мне. Ты набрал несколько раз, я сохранила эти неотвеченные звонки. Я всегда сохраняю то, что может мне сослужить службу.
Федотов молча слушал и вспоминал: Соломатина – в рейсе, она еще стюардесса. Он поливает цветы в ее квартире. Туда является Кулько. Они выходят вместе, и она говорит, что забыла телефон. Начинает искать его в сумке и просит набрать ее номер, чтобы быстрее отыскать мобильник. Все так и было. «Да она просто чокнутая, чтобы сделать скрин неотвеченного звонка и потом воспользоваться им! – Федотов посмотрел на Кулько как на сумасшедшую. – И стать побирушкой, чтобы заработать денег! Она точно чокнутая. И подлая».
– Знаешь, я завтра должен улететь. Вернусь через дня четыре. Я очень надеюсь, что тебя здесь не будет. Ключи от дома отдашь водителю. – Федотов уже приготовился выйти из столовой, как Аня спросила:
– Не боишься, что я тебя ограблю? Обчищу всю твою шикарную квартиру?
– Грабь, – пожал плечами Олег.
Больше им говорить было не о чем. Он скрылся в кабинете – надо было подготовиться к командировке. Но прежде он позвонил Шпаликову.
– Семен Александрович, – сказал он, – я не буду разбираться со Старковым. В конце концов, он прав. Он не врал. А что до того, что разнес это по управлению и по министерству, – это его дело. Если вздумают официально задавать вопросы – я отвечу.
