Это был его обычный совет, он часто так говорил, но сейчас Соломатина восприняла это в штыки.
– Сережа, ну почему же работа – это ерунда? Это так же важно, как и семья, – сказала Инна.
– Да кто ж спорит, – пожал плечами Колесник, – только не надо из-за этого психовать.
– А кто психует? – с каким-то упрямством настаивала на конфликте Соломатина.
Ей хотелось, чтобы Сергей Петрович поинтересовался, почему у нее все же такое настроение. Ей хотелось «нарваться» на объяснение, на резкий разговор. И тогда она бы ему сказала, что для нее важны не только отношения с мужчиной, но и отношения с сыном. Более того, она бы сказала, что, если мужчина хочет счастья своей женщине, он будет думать о ее спокойствии и о ее ребенке.
Но Колесник разговор не поддержал. Он дежурно улыбнулся и завернул в соседний отдел. Соломатина, совершенно расстроенная, вошла к себе и включила компьютер. Внутри ее все клокотало. Она жалела, что не высказала все Колеснику. Инна понимала, что обида будет разъедать ее, их отношения. И даже если они расстанутся, все равно надо поставить все точки над «i». Потому что даже ее молчание будет выглядеть трусостью и малодушием. Зло она перебирала анкеты слушателей, потом стала с ожесточением стучать клавишами. «Странно, он же для меня так много сделал! Он понимал меня с полуслова, он и к Степану хорошо относился. Во всяком случае, до этой поездки на море! – думала она, машинально перенося данные из медицинских карт в таблицу. – Он же и общался со Степаном, они даже в футбол играли, какую-то борьбу устроили! Как мальчишки!»
Ее можно было понять – как всякой женщине, ей хотелось гармонии. Хотелось уюта, покоя, любви для всех, кто был ей близок. И в ее представлении счастье выглядело так, каким оно было в их самые лучшие времена с Федотовым. Наивной она не была, но это извечное женское стремление спроецировать прошлое на настоящее подводило ее. К тому же для нее было неожиданностью такая острая реакция сына. Инне казалось, что она приложила максимум усилий и постепенное знакомство Степана и Сергея Петровича избавляло от неприятностей. «Но что-то пошло не так!» – вздохнула про себя Инна, вспоминая последние дни отпуска и разговор с Колесником.
– Простите, а к вам можно? – дверь кабинета приоткрылась, и показалось лицо женщины.
– Если вы за справкой – придется немного подождать. У меня нет еще всех данных, – подняла голову Инна.
– Нет, я не за справкой, я – поставить печать…
– Тогда вам к секретарю, это…
– Знаю, но я еще поблагодарить вас хотела, – женщина улыбнулась. Она все так же стояла в дверях.
– Вы все же войдите… – пригласила ее Инна.
– Ох, извините! – Женщина вошла, и Соломатина сразу вспомнила историю двухгодичной давности. Эта женщина, пилот легкомоторного самолета, имеющая диплом спортивной летной школы и участвовавшая в соревнованиях легкомоторных самолетов, проходила медицинскую комиссию. Соломатина сначала решила, что это обычное плановое мероприятие, но потом оказалось, что женщина хочет работать в малой авиации.
– А ваше образование вам это позволяет? – спросила Инна, полистав ее личное дело.
– Да, – лаконично ответила та.
– Почему решили пойти на такую работу? Это же тяжело.
– Вовсе нет, – улыбнулась та, – расстояния небольшие.
– И все же… Это не спортивные соревнования, а постоянное напряжение. У нас стюардессы жалуются на боль в ногах, бессонницу и утомляемость. А они ведь не управляют машиной.
– Я понимаю, – улыбнулась посетительница.
Соломатина посмотрела на нее.
– Это понимание – абстрактно. Вы сейчас вот так резко поменяете работу, а потом будете жалеть. Я уже такое видела.
– Простите, в ваши задачи не входит отговорить меня. В ваши задачи входит определить мою профпригодность в смысле психологического состояния. Поэтому, пожалуйста, осмотрите меня и дайте заключение.
Соломатина вздохнула:
– Ну что ж! Как вас зовут?
– Ирина Жукова. Карта моя должна быть у вас.
Соломатина покопалась в файлах и выудила тоненькую карту. Несмотря на всеобщую компьютеризацию медицинского обслуживания, белые бумажные папочки исправно хранились в больших коробках.
– Садитесь, давайте тесты заполнять! – Инна выдала таблицы, схемы, диаграммы. Посетительница стала все аккуратно отмечать.
Инна внимательно следила за ней и понимала, что никаких сюрпризов не будет. Эта женщина спокойна, обладает выдержанным и целеустремленным характером. Судя по ее фигуре, она физически сильная, скорее всего, в прошлом занималась спортом. Соломатина посмотрела в графу «семейное положение». Там значилось «разведена». «Ага, вот объяснение ее нынешним поступкам, – ехидно подумала Соломатина. – Психология решений и действий у людей одиноких обычно была проста». Во всяком случае, так иногда казалось Инне. Она задала все положенные вопросы, просмотрела тесты и заключения остальных врачей.
– Вроде все нормально. Никаких отклонений, никаких заболеваний, которые мешали бы вам работать в этой области. Но все же я бы хотела вам сказать, что спорт – это одно, а профессия – это другое.
– Я догадываюсь, – произнесла посетительница с улыбкой. Она понимала, что ее вопрос фактически решен. Что никаких принципиальных возражений психолог иметь не может.
– Я знаю, что будет сложно, но мне сейчас такая работа и нужна. Знаете, иногда жизнь так припрет к стенке, что, кажется, выхода нет. Но он есть. И это работа. Или новая. Или сложная. Или где-нибудь далеко. Одним словом, что-то, что вышибает из вас все мысли, кроме одной – надо выстоять!
Соломатину покоробило от слова «вышибает», и ей не понравился пафос слова «выстоять». «Небрежность в одежде, все мешковатое, серое, неопределенное. На голове страшный кукиш, и сами волосы цвета грязного веника. Будь у меня хоть одна зацепка, я бы не подписала ей документы! За этой выдержкой я чувствую истеричность! За небрежностью в облике – депрессию. Но как докажешь, если все нормально по тестам и другим показателям. За собственные подозрения другого человека профессии не лишают. Да и подозрения в карту не запишешь», – подумала Соломатина, но вслух только пожелала удачи.
Теперь, спустя два года, вошедшую женщину можно было узнать только по глазам. В остальном это был совершенно другой человек. Плотная, коренастая фигура преобразилась – стала тоненькой, подтянутой, отчего казалась даже выше. Стиль одежды тоже поменялся – вместо бесформенной одежды была узкая юбка, приталенный пиджак и каблуки. И волосы лежали аккуратной, уложенной волной. Словом, на пороге стоял тот человек, да не тот.
– Простите, я вас не сразу узнала, – призналась Соломатина.
– Я изменилась. Сама знаю. И благодаря вашей поддержке. Благодаря той самой подписи, которую вы могли тогда и не поставить. Я же видела, вас не смогло обмануть то, что я выполнила все тесты, ответила на все вопросы, то, что мое давление и пульс как у космонавта. Я же видела это.
