Соломатина приподнялась на локте и подозвала сына.
Тот бросился к ней, в глазах стояли слезы. Инна сделала вид, что не заметила их.
– Как хорошо, что ты рядом был, я потеряла свои очки, помоги найти мне их, – сказала Соломатина.
Мальчик бросился ворошить полотенца, газеты, одежду, разбросанную по шезлонгам.
– Вот, – протянул он очки матери, – нашел!
– Что бы я без тебя делала? – улыбнулась Инна и добавила: – В море правильно не пошел. Ты ведь еще не совсем взрослый, и слова папы, мамы, бабушки и дедушки – для тебя закон.
– Сразу всех? – отвлекся от конфликта с Колесником Степан.
– Да, по ситуации. Все зависит от того, кто рядом с тобой и у кого ты спрашиваешь разрешения поступить так или иначе.
– Понятно, – вздохнул мальчик, – все начальники.
– Нет, друзья, – рассмеялась Инна. – А просто знакомые могут не знать об этих наших договоренностях.
– И пусть не знают! – Степан вдруг приосанился: – Это же наши дела!
– Конечно, – вынужденно согласилась Инна.
А вечером, когда Степан, ожидая ужина, носился по холлу с остальными детьми, она спросила Колесника:
– Сережа, зачем ты настаивал, чтобы Степан нарушил свое слово и без моего разрешения пошел купаться в море?
– Наябедничал? – как-то неприятно оттопырил губу тот.
– Ни в коем случае. Я все слышала – не спала уже. И очень удивилась, зачем ты его подначивал? Он же и с тобой хотел пойти, и меня боялся ослушаться. Зачем так издеваться над ребенком?
– Да будет тебе. Ты просто ненормальная мать! И приучила сынка к послушанию в ущерб его самостоятельности. Он же за юбку будет держаться!
От этой реплики Соломатина завелась, словно ее оса ужалила.
– Сережа, – сказала она вкрадчиво, – ты позволишь мне воспитывать сына так, как считаю нужным и как я воспитывала его до твоего появления?
– Да пожалуйста! – пожал плечами Колесник.
– Спасибо, – так же вкрадчиво ответила Инна, а затем повысила голос: – Да, я совершенно ненормальная, сумасшедшая мать. И ты на это повлиять не можешь! Не с тебя это началось – не тебе это заканчивать!
– Да я и не претендую на отцовство, – разозлился Сергей Петрович, – что ты пристала ко мне! Делай что хочешь! Раздула историю из ничего!
– Нет, это некрасивая история, когда взрослый манипулирует ребенком. Бессовестно, не заботясь, что испытывает при этом ребенок.
– Знаешь, у тебя профессиональная деформация. Ты свою психологию переносишь на всякую ерунду. Обычную житейскую, бытовую.
– То есть, по-твоему, твой сегодняшний разговор со Степаном – ерунда житейская?!
– Да, не более. Знал бы, не подошел. Пусть себе слоняется, пока его мама-психолог спит.
Соломатина постаралась сдержать себя, хотя все клокотало внутри.
– Ок, давай на этом закончим. Сейчас ужин, и совершенно не стоит при ребенке спорить и дуться.
За столом все старались вести себя непринужденно. Только у Сергея Петровича это плохо получалось – он отмалчивался, буркал в ответ, в конце концов, отставив тарелку, сказал, что поднимется к себе и весь вечер проведет в номере. Соломатина жалела, что спокойно не объяснила Колеснику ситуацию. Она знала, что мужчины прямолинейны, но она не ожидала этого от Сергея: все же он не был замечен в упрямстве и всегда подчеркивал, что интересы Инны и ее сына для него самое важное.
– Я загляну к тебе, – игриво и одновременно серьезно проговорила Инна и улыбнулась какой-то особенно дурацкой улыбкой. Ей не хотелось продолжения ссоры, ей хотелось надеяться, что между ними все по-прежнему.
– Нет, не стоит, вы тут развлекайтесь. Я рано спать лягу, – нахмурился Колесник.
– А… – растерялась Инна. Она хотела и побыть наедине с ним, и пояснить свое дневное недовольство, и окончательно помириться. И как всякая женщина, надеялась, что лучше всего это получится в постели.
Сергей Петрович отошел от стола и, раскланиваясь и улыбаясь соседям по отелю, проследовал к себе к комнату. Инна сделала вид, что увлечена книгой.
– Это из-за того, что я не пошел с ним в море, – вдруг произнес Степан.
– Господи, да нет же! – с досадой отмахнулась Соломатина. Ей не понравилась такая догадливость сына.
– Да, да. Я же говорил, что папу с собой надо было взять! – упрямо повторил Степан. Инна хотела было оборвать его, но, взглянув, поняла, что на этом свете у нее есть только один родной человек. И это ее сын.
– Знаешь, все это такая ерунда, – сказала она и погладила Степана по голове, – вот мы с тобой сейчас поужинаем, вызовем такси и поедем в город есть мороженое. Наберем много разного, устроимся где-нибудь за столиком, будем глазеть на прохожих, болтать и есть мороженое!
– Мама, ты точно не обижаешься на меня?
– Я точно горжусь сыном, который умеет держать слово! Ты дал мне слово советоваться со мной. И ты его сдержал. Как бы тебе ни хотелось в море.
– А мне и не хотелось с ним в море. Просто он же думает, что я трус!
– Он так не думает. Особенно теперь. И еще самое главное, что твой папа так не думает.
По дороге в город Соломатина размышляла о том, что ссора с Колесником – это мелочи жизни. Главное, что рядом Степан, хороший умный мальчик. И что у Степана есть отец, который его безумно любит. Инне вдруг ужасно захотелось услышать голос Олега.
В тот день из города они вернулись поздно – на обратном пути Степан уснул, в номер его помог отнести один из сотрудников отеля. Колесник не мог не слышать шума их возвращения. Но Сергей Петрович не показался и вообще никак себя не обнаружил. Соломатина подумала, что он обижается: «Ничего страшного, завтра все будет по-прежнему, а о Степке мы поговорим в Москве». Она раздела сына, укрыла его, сама приняла душ и уже ложилась, когда послышались шаги в коридоре, потом повернулся ключ соседней двери, последовал хлопок, и рядом включили телевизор. Соломатина посмотрела на часы – было около часа ночи. За окном шумело море и слышались голоса отдыхающих. Инна лежала уже без сна и думала о том, как это сложно – примирить мальчика с совершенно посторонним ему человеком. И как сложно будет объяснить, почему этот мужчина занял место отца. Соломатина уже не думала о себе – она понимала, что не сможет по-прежнему общаться с Колесником. Преграда в виде сына оказалась непреодолимой. Она старалась убедить себя, что тысячи женщин разводятся и тысячи детей воспитаны не отцами. Она думала, сравнивала чужие истории, вспоминала, как трепетно и искренне относится Олег к отцовству и как любит сына. Уже солнце взошло, послышался шум на пляже, а Соломатина все вертелась без сна.
Остаток дней прошел тихо, словно все уже было решено. Колесник был вежлив и весел, Степан послушен, Соломатина одинаково любезна с любовником и с сыном. Она ничем не выделяла свое отношение к Степану и была подчеркнуто уважительна с Сергеем Петровичем.
