– Поздно. Надо было раньше… Ты даже не представляешь. как мне не хочется сейчас что-либо выяснять… Вот если бы раньше… Если бы ты был внимателен. Но тебе дела нет до живых людей… Ты весь в себе…
Пьяных слушал и пытался что-то сказать, но Аня властно поднимала руку, останавливая его. Ей были приятны его смятение, растерянность, почти паника. Она сейчас все врала – Антон давно ни в чем не был виноват, их жизнь давно не устраивала ее, но теперь, когда она для себя все решила, надо было его сделать виноватым. Это была своего рода победа в ситуации, когда инициатором расставания была она.
– Одним словом, я теперь буду спать в маленькой комнате, – произнесла она многозначительно. Антон помолчал и вдруг совершенно спокойно произнес:
– Ты все-таки страшная дура!
Аня поспешила выскочить из квартиры. Выражение лица Антона ей не понравилось – оно стало привычно насмешливым, с него исчезло удивление. Ане хотелось полноценного триумфа.
В загс она заскочила с видом порученца высокопоставленной особы. Вроде бы не она пришла сюда по серьезному и невеселому поводу, а ее сюда прислали по делам службы. В загсе была очередь.
– Так, скажите, можно я без очереди, у меня совсем другое дело… – начала было Кулько, но ее оборвал грузный мужик, который делал вид, что не замечает своей спутницы – пухлой блондинки.
– Слушай, давай в очередь, не умничай тут, – неожиданно грубо оборвал он Аню.
Аня оторопела, потом смерила взглядом мужика со спутницей и откровенно ухмыльнулась.
– Ах, простите… причина развода – измена одной из сторон, – хмыкнула Аня.
Мужик подскочил на стуле:
– Поговори еще тут…
Кулько поняла, что попала в цель. «Так тебе и надо, дурак, не будешь хамить! И то сказать, мужлан, а тетка та еще “красавица”», – думала про себя Аня. Усмешка не сходила с ее лица.
– Так все же кто во второй кабинет? – она подчеркнуто устало повторила свой вопрос.
– Я, – откликнулся парень с ворохом документов.
В очереди она сидела долго, во втором кабинете пробыла считаные минуты.
– У нас все решено, по ободному согласию расторгаем брак. Детей нет, нельзя ли дату пораньше?
Сотрудница загса бегло просмотрела заявление:
– Торопитесь?
– Нет, но и затягивать не хотим.
– Хорошо, через три недели.
– Отлично, спасибо! – пробормотала Аня и выскочила из кабинета. Она уже опаздывала. Сегодня была та самая важная встреча, от которой зависело ее обеспеченное будущее.
Последние несколько лет Аня Кулько нигде не работала. Ее основным занятием было ведение домашнего хозяйства, сопровождение мужа на различные мероприятия, переписка с издательствами и агентами. Поначалу Ане казалось, что поэт – тот же актер, его надо раскрутить и поддерживать интерес если не к его творчеству, то к его частной жизни. В какой-то мере Аня была права – в современной литературе появилось огромное количество писателей и поэтов, практически исчезла цензура, а издательства ориентировались на степень медийности автора. Конечно, приятно было, когда критики, читатели и просто собеседники отмечали слог, метафоры и эмоции, но чаще всего анализ творчества был уделом тихих критиков и литературных журналов. Это играло некоторую роль в продвижении произведений, но это не приносило славы и популярности в широких массах. Аня же хотела быть замужем за очень известным человеком. А потому прилагала все усилия, чтобы подробности их с Антоном жизни были широко известны. Она преуспела на этом поприще. Антон порой морщился от ее инициатив, но признавал, что она вполне могла профессионально заниматься пиаром. Кулько действительно иногда заносило. Например, однажды она обмолвилась, что Антону врачи не позволяют принять участие в экспедиции к Северному полюсу. Этот факт она сообщила как бы мимоходом, но экспедиция была у всех на слуху, и в ней должны были принять участие несколько известных политических лидеров. На следующий день газеты, специализирующиеся на сплетнях, вышли с фотографиями Антона. Одни писали, что он болен, а потому не поедет на Север. Другие «кричали», что его участие держалось в тайне и только случайно стал известен этот факт.
Антон по этому поводу сказал:
– Ловко. Кому интересно участие в экспедиции?! О ней трубят уже полгода, а вот сообщить, что меня не пускают, – совсем другое дело! Тут простора для домыслов гораздо больше!
Аня тогда довольно улыбалась. Вслед за этими публикациями Антона позвали сразу в три ток-шоу: в медицинскую программу – обсуждать последствия переохлаждения, в литературную передачу – поговорить о близости творческой натуры к событиям эпохи и, наконец, в передачу о звездах – рассказать о вмешательстве массмедиа в личную жизнь публичного человека. Везде за участие предлагали хорошие деньги. Но Аня большего эффекта ждала от последней передачи – тема журналистского преследования была поистине неисчерпаема. Антон знал, откуда «растут ноги», и возражал против третьего выступления, Аня убедила его не упрямиться.
– Ты не капризничай. Ты сам говорил, что хочешь заниматься только творчеством. Для этого нужны деньги. Вот и считай, что на телевидении ты зарабатываешь себе на стихи.
Антон вздохнул – доля правды в словах жены была.
Впрочем, Аня Кулько сама раздавала интервью. Для этого она обхаживала журналисток из всяких женских журналов и интернет-каналов. Аня здраво размышляла, что на телевидение ее вряд ли позовут. Впрочем, ее пригласили на один из центральных каналов накануне Международного женского дня. Ане это стоило нескольких десятков тысяч рублей и флакона селективных духов. Во время передачи она вела себя бойко и даже вызывающе – ей надо было, чтобы ее запомнили.
На этом ее деятельность заканчивалась. Оставшееся время она посвящала уходу за домом. Аня делала попытки нанять помощницу, но окончилось это плачевно – люди уходили, не сумев найти общий язык с заносчивой Аней. Еще она страстно следила за собой, понимая, что очень важно быть всегда в форме – папарацци не дремлют. Впрочем, она специально устраивала утечку информации, пользуясь сомнительными методами.
– Мы сегодня приглашены в ресторан. Очень узкий круг будет, но вы же знаете, Антон еще недавно очень зависел от алкоголя!
Когда за полночь вышли на крыльцо заведения, их уже ждали фотографы. Антон был почти трезв и очень удивлен. Аня загадочно улыбалась.
К сожалению, вся эта деятельность приносила известность Антону, но ничего не давала Ане Кулько. Она оставалась женой поэта, и только. К тому же периодически наступал финансовый кризис. Для нормальных людей это явление обыденное, которое требует терпения, обуздания желаний и внимательного отношения к расходам. Для Ани это была трагедия. Вообще Антон Пьяных, иногда наблюдая за женой, удивлялся – простая, неизбалованная девушка из маленького городка имела привычки и манеры наследницы какой-нибудь промышленной или торговой империи. Антон, человек совершенно непритязательный, с неохотой ел пшенную кашу с салом. Но материальная сторона жизни для него была вторична. Его голова была занята творчеством, взаимодействиями с другими людьми, наконец, идеями. Материальное для него было все же вторично. И вот это было их с Аней Кулько самым главным отличием. Иногда Антон вспоминал Инну Соломатину – та с полуслова могла понять не только настроение, особенности характера и образ жизни, но и то раздраженно-отстраненное состояние, которое предшествовало работе. Кулько же безумно раздражалась, когда вдруг Антон отвечал невпопад, исчезал на день или переставал вообще разговаривать.
