– Да, я тоже заметила! – воскликнула Дина и, поймав на себе косой взгляд гостя, пояснила: – Я же говорила вчера, что была один раз в квартире профессора. У нас общая домработница, и я спускалась к Ефимию Александровичу по ее просьбе. Я недолго была в квартире и никуда не проходила, кроме коридора, кухни и кабинета, но лампу запомнила, потому что у моих бабушки и дедушки есть такая же. Она стояла на книжном стеллаже в прихожей, а вчера на ее месте почему-то оказался бюст Пушкина. Ну, тот самый, – уточнила она, скорее для Бориса, чем для Егора.
Молодой человек расслабился. Видимо, данное Диной объяснение показалось ему убедительным.
– Да, – сказал он, – в общем, лампа. А еще пресс-папье со стола в кабинете. Такое деревянное и инкрустированное яшмой. Его профессору подарил коллега, ученый из Средней Азии. И еще старинный барометр. Он на подоконнике стоял.
– И что же вы про это следователю не сказали, Егор? – укоризненно спросила Дина. – Следствие знает, что профессор умер после визита какого-то незнакомца, которого Лена слышала, но не видела. Мы все исходили из того, что профессору просто стало плохо, поскольку он разволновался от неприятного разговора. Но если одновременно из квартиры пропало что-то ценное, получается, Ефимия Александровича могли убить?
– Я боялся, что мне показалось, – промямлил их собеседник. – И если я скажу про пропажу, то все подумают именно так, как вы говорите. А вдруг я ошибаюсь и от этого кто-то пострадает? Я и хотел переговорить с Еленой, не знает ли она судьбу этих предметов, если, конечно, она вообще обращала на них внимание.
– Лены нет дома, – сказала Дина. – Они с мужем после вчерашних событий уехали жить на дачу. Третья смерть в подъезде – это очень тяжело, а Лена ждет ребенка.
– Да-да, конечно, я понимаю, – испуганно согласился Егор, – если вы считаете нужным, то я, конечно, позвоню следователю и все ему расскажу.
– Думаю, это будет нелишним, – строго сказал Борис. – а я, в свою очередь, могу пообещать вам, что обязательно переговорю с Екатериной, нашей домработницей. Она прибиралась в квартире Ефимия Александровича, а значит, тоже могла знать судьбу пропавших предметов.
– Да-да, если вас не затруднит. И еще, мне неловко вас так обременять, но если вас особо не затруднит, то после разговора с этой Екатериной позвоните мне, пожалуйста. Видите ли, я очень волнуюсь. Вот мой номер телефона, – и он протянул Борису дешевую, очень простенькую визитку.
– Хорошо, – ответил Посадский, после чего Егор шагнул на лестничную клетку, звякнула кнопка лифта, лязгнули двери, послышался шум работающего мотора, и все снова стихло. Борис и Дина остались вдвоем.
– Ну что, не передумала взламывать чужую квартиру? – спросил Борис у Дины. – Кстати, мне кажется, что ты можешь поискать там внутри кое-что, помимо книги.
– Лампу, пресс-папье и барометр?
– Ты удивительно догадлива, – и Борис неожиданно чмокнул Дину в кончик носа. Как ребенка.
Разъяренная этим братским поцелуем, она толкнула давно отпертую дверь и шагнула за порог. В чужой квартире было темно и тихо. Уезжая, Лена задернула шторы, и теперь в полумраке было довольно трудно что-либо разглядеть. Для начала Дина на цыпочках обошла всю квартиру, чтобы удостовериться, что тут действительно никого нет. Квартира была пустынна, и Дина перевела дух, вдруг осознав, что все это время не дышала.
В кухне капала вода из неплотно завернутого крана, и Дина закрыла его до упора, шепча себе, что от ее визита действительно есть польза. Повинуясь какому-то странному чувству, она открыла дверцу шкафчика под раковиной, где стояло мусорное ведро, совершенно пустое. И что она собиралась здесь найти?
На аккуратно застеленной кровати в спальне валялся медицинский халат. Тот самый, в кармане которого следователь обнаружил пустую ампулу и шприц. Дина похлопала рукой по белой тряпице – ничего. Конечно, Лена давно уже выбросила весь мусор, в котором не было ничего подозрительного или опасного. На подоконнике стоял бюст Гоголя, узнаваемый по характерному носу, да и по пробору тоже. Ну не Пушкин, уже спасибо. Больше ничего интересного в спальне не было. Ни лампы, ни барометра, ни пресс-папье.
«Ты не на обыске, – сама себе шепотом строго напомнила Дина. – Хотела посмотреть книжку, значит, иди и смотри».
Пройдя в гостиную, в которой не так давно ночевала, она подошла к стоящему там у стены пианино со слониками. Книга лежала там же, где Дина ее видела в последний раз. «В.Н. Агинский. Установление давности выполнения штрихов рукописных текстов» – было написано на обложке. Да, значит, она не ошиблась. Достав из кармана телефон, Дина сфотографировала книжку со всех сторон, а потом открыла.
С внутренней стороны обложки был приклеен маленький аккуратный листок бумаги с отпечатанным на нем значком, который, как знала Дина, назывался экслибрисом. «Частное собрание Е. А. Бондаренко» – было выведено на нем красивой вязью. Итак, эта книга принадлежала Ефимию Александровичу, и молодая семья зачем-то взяла ее у него в квартире. Специально? Случайно? Этого Дина сейчас никак не могла узнать. На всякий случай экслибрис она сфотографировала тоже.
Телефон, поставленный на беззвучный режим, завибрировал у нее в руках. «Соседка Лена» значилось на экране, и Дина ощутимо вздрогнула, словно застуканная хозяйкой на месте преступления. Это совпадение или молодая женщина как-то узнала, что Дина здесь? Она повертела головой, словно в поисках установленных в квартире камер, но, разумеется, ничего не увидела.
Телефон все звонил, его дрожь передавалась Дине, как по проводам, растекаясь от держащих его пальцев по всему телу. Казалось, сейчас у Дины дрожали даже внутренности.
– Да, алло, – решившись, Дина нажала на кнопку ответа, чтобы до бесконечности не тянуть время. – Привет. Лена. Как дела?
– Нормально, – звенящий голосок в трубке звучал доброжелательно и спокойно, и на мгновение Дине стало стыдно. Эта чужая книга, которую она сейчас держала в руках, могла не иметь никакого отношения к делу, и гадкие подозрения, не оформленные ни во что конкретное, но грызущие ее душу, как червь, сомнения, скорее всего были совершенно не обоснованны. – А у вас с Борисом как дела?
– Тоже нормально, если не считать, что мы после вашего отъезда вчера поссорились, – зачем-то сказала Дина и тут же прикусила язык. Ну кто ее просил отчитываться перед посторонним человеком?
– Серьезно? – В голосе Лены сквозило веселое изумление. – А вот мы с Веней никогда не ссоримся.
– Это здорово, – искренне признала Дина. – Лен, а ты чего звонишь? Случилось что-то?
Собеседница не успела ответить на ее вопрос, потому что за спиной у Дины забили часы. Тяжелые старинные часы, висящие на стене гостиной и разбудившие ее в ту ночь, которую она здесь провела. «Бом, бом, бом, бом», – четыре тяжелых удара звенели в ушах, сдавая Дину с потрохами. Слава богу, что всего четыре.
– Ой, а ты это где? – услышала она в трубке. Веселая жизнерадостность в голосе сменилась недоумением, впрочем, не тревожным.
