Нас хоть кормили, и жаловаться особо было не на что, но вот выплату денег за работу совсем урезали. Сказали — и так вам хватит, сейчас тяжелые времена. Не нравится — идите куда хотите. Тяжелые, никто и не спорил.
В городе начались волнения.
На рынке устроили погром. Какие-то веселые буйные парни разнесли лавки бакалейщиков, пытаясь отнять все силой, а то совсем обнаглели, наживаются… Непохоже, чтобы парни голодали. Троих зачинщиков скрутили и доставили в городскую тюрьму, по дороге они горланили песни и пьяно икали. Двоих наших ранили, слава богу, не серьезно. Теперь, пожалуй, я начну волноваться за Ивара еще больше.
Я понимала, что это только начало.
Если война придет сюда, то просто пьяными погромами не обойтись. Впервые отчетливо поняла, что меня это тоже коснется. Голод и смерть. Все мои горести до этого — просто мелкие неприятности, будет хуже.
Ивару придется драться. По-настоящему.
Я просто сойду с ума.
Звон мечей во дворе.
Последнее время Ивар стал все больше заниматься с молодыми или просто менее опытными стражниками, учить их сражаться. Сначала лишь в свое свободное время. Потом сэр Харвен, капитан городской стражи, увидел, оценил, и теперь Ивар мог заниматься этим по полдня, только ученики у него менялись.
Я смотрела на все это, и как-то в тайне мечтала, чтобы Ивара окончательно перевели с улиц на тренировочный двор. Хотя, конечно, понимала, что такого никогда не будет, да и сам Ивар не обрадовался бы. Человек, который может метнуться и голыми руками свернуть шею здоровенному веллоку — не станет стоять в стороне.
Вчера приходил Альдек.
Рано-рано утром. Я только проснулась, вышла, а он уже ждал меня.
— Аня, — позвал он. — Можно сказать тебе пару слов?
Я вздрогнула, потом вздохнула.
— Опять?
Он криво улыбнулся. Да, опять.
— Сегодня я уезжаю в Найдек, чтобы присоединиться к лорду Сиану, и, потом уже к королю Регнару. Я уезжаю на войну, и не знаю, вернусь ли. Я могу погибнуть в бою. Поэтому хочу поговорить сейчас. Может быть, другой возможности и не будет. Может быть, я больше никогда не увижу тебя.
Я чуть сморщилась. К чему этот дешевый пафос?
— Хорошо, — согласилась я — Слушаю. Давай уж, герой.
Его пафос и мой сарказм, но он даже не заметил.
— Я люблю тебя, — сказал он сходу. — Не знаю, как это вышло, но в тебе есть что-то такое… непостижимое. Я потерял голову сразу, как только увидел тебя. Да, ты замужем, я понимаю. Твой муж спас мне жизнь. Поэтому я считал себя не вправе подходить к тебе и досаждать разговорами. Моя честь…
Он говорил и говорил что-то: о долге, верности, о чести, даже о воинской доблести. Много-много красивых громких слов. О себе, обо мне, о Иваре, о короле Регнаре где-то там… Я почти не слушала. Стояла, рассеяно глядя на него. Я верила, что он это от чистого сердца, но красивых слов я не люблю. Мне было не интересно. Скучно, и еще много работы.
Мне не нужны эти слова.
— Зачем ты полез в тюрьму? — прервала я.
Наверно, и так понятно, но это единственное, что я хотела услышать.
Рыцарь осекся на полуслове. Выдохнул, облизал губы.
— Я думал, это ты, — сказал он. — Еще тем вечером в нашу таверну пришли стражники, принялись рассказывать, что в Старом порту поймали ведьму. Что я должен был думать? Раньше мне не доводилось встречать ни одной, и даже не слышал, чтобы кто-то видел их на самом деле. То есть, рассказы ходили, но я никогда не видел людей, которые бы видели ведьму сами. А тут две в одном городе. Она такая же как и ты, да?
— Да, — согласилась я. — Была.
Рыцарь чуть нахмурился, склонил голову на бок, разглядывая меня.
— Ты ее знала?
— Нет, — сказала я. — И тоже никогда не слышала о ней.
Рыцарь кивнул. Он долго молчал, глядя себе под ноги. Машинально положил ладонь на рукоять меча, сжал пальцы…
— Я почти добрался до нее, — сказал он. — Почти добрался. Я хотел спасти. Но мне не удалось. Я увидел ее за решеткой, издалека, ближе прорваться не смог. И сразу понял, что ошибся. Это была не ты. И…
— Да, — тихо сказала я. Что еще сказать.
Я была в безопасности.
— Меня скрутили, — сказал он, — бросили в соседнюю камеру. Сказали, что на рассвете казнят. Я просидел-то там всего несколько часов, но словно… целая жизнь прошла. Я… знаешь, я обо всем успел передумать. О моей семье, отце, матери, о том, какие надежды на меня возлагали, а я… так глупо…
Я осторожно вздохнула, думала — ну вот, опять. Сейчас он опять возьмется рассуждать о долге. Но он не стал.
— Я сидел там, и думал, какой я идиот, — сказал он. — Полез, сам не понимая куда, ничего не смог сделать, и вот теперь моей жизни пришел конец.
— Страшно было? — спросила я.
Я видела, он уже собрался было сказать, что нет, что он такой храбрый. Но поджал губы.
— Страшно, — сказал наконец. — Особенно, когда меня вывели, когда поставили перед судьей, зачитали обвинения. Пока я сидел один, в камере, в темноте, то еще казалось — все это происходит не со мной, не на самом деле. Не мог поверить. Все случилось так быстро, что я не успел осознать. Но когда я увидел, что плаха для меня уже готова…
Его голос чуть дрогнул, но он тут же старательно состроил мужественное лицо.
— Ты хорошо держался, — сказала я.
Он смутился, как мальчишка, мне кажется, даже щеки порозовели. Качнул головой.
— Я рад, что с тобой все в порядке, и ты в безопасности.
— Спасибо, — искренне сказала я.
— За что?
— Ты пытался мне помочь. Даже если все вышло так… все равно. Я благодарна тебе.
— В итоге спасать пришлось меня.
— Да. Но все равно.
Он смотрел на меня сверху вниз и неуверенно улыбался. Я видела, как он старался что-то придумать, сказать что-то важное. И молчал.
— Наверно, тебе пора, — сказала я.
— Пора, — он глубоко вдохнул, словно собираясь с силами. — Скоро война, Аня. И мы победим. Мы отстоим свою землю, потому, что правда на нашей стороне. Регнар — наш единственный законный король. И мы… — он запнулся, наверно, все понял по моему лицу, попытался исправить. — Возможно, я смогу вернуть земли, которые когда-то принадлежали нашему роду. И тогда ты будешь гордиться…
Я не выдержала, засмеялась. Он смутился, конечно. Наверно, не ожидал, что я так…
— Денег и славы, — сказала я. — Так много громких слов, но в итоге все просто: денег и славы.
* * *
Я стояла, глядя вослед уходящему Альдеку.
