— Почему?
Как объяснить?
— Наверно потому, что я не очень верю в бескорыстие случайных рыцарей, — сказала я.
— Не переживай, — серьезно сказал он. — Это просто плащ и ничего больше.
Под плащом у него была кираса — простая, без всяких украшений, побывавшая в боях и уже изрядно потрепанная, местами выплавленная, но все же сидящая как влитая. Меч на боку. Этот рыцарь наверняка из тех, кто собирается в Кьеринге, ожидая предстоящей войны. Ожидая денег и славы, возможно даже куска земли, отнятого у дорнов.
Здесь полный город таких, как он.
— Далеко? — спросил рыцарь.
— Ну… прилично.
Мы шли почти не разговаривая, и с каждым шагом я чувствовала себя все более неловко. Что я делаю? Вроде бы ничего такого… Плащ, слишком длинный для меня, подметал мостовую. Неудобно же, грязный весь будет, я пыталась подобрать, но выходило не очень хорошо.
Неожиданно испугалась, что увидит Ивар, он вообще-то в патруле на другом конце города, но кто знает. Вдруг, он поймет все не так? Я с этим рыцарем, в его плаще…
— Вот здесь, — показала я наконец, издалека. Остановилась.
— Ты не пойдешь со мной?
— Нет, — я мотнула головой.
Пока не готова туда возвращаться.
Испугалась, что он будет меня уговаривать, что потащит за собой.
— Хорошо, — просто сказал он. — Подожди меня здесь, я скоро вернусь.
Я кивнула.
Надо было отдать плащ и пойти домой. Проводила, и хватит.
Так и осталась стоять в его чертовом плаще. Хотела было снять, но поняла, что очень холодно, я в одном платье тут просто замерзну, простужусь и уж точно не смогу выйти на работу, вообще ничего не смогу. А болеть в этом месте совсем плохо, даже лекарств никаких.
Уйти в плаще? Тоже не хорошо.
Вроде бы, ничего такого, но била нервная дрожь.
Надо отдать, вернуть, и больше не встречаться.
Дождаться… С каждой минутой ждать становилось все тяжелее. Зачем я согласилась на это?
А уж когда, спустя минут пятнадцать, ко мне вышла хозяйка, я думала совсем удариться в бега. Удержалась, наверно, только благодаря напавшему вдруг ступору.
— Эй, ты! — хозяйка, Толстая Фэй, окликнула меня. — Иди сюда, милочка!
Я глубоко вдохнула и осталась стоять на месте.
— Иди, иди, — Фэй махнула мне рукой. — Можешь возвращаться. На этот раз я прощу тебя. Что уж взять с такой криворукой курицы. Но впредь, смотри у меня!
* * *
— Что это у тебя? — Ивар хмурился.
Он протянул руку, осторожно, кончиками пальцев, коснулся моего лба.
— Тарелку разбила, — сказала я, очень стараясь, чтобы это звучало небрежно, словно ничего не значит. — Споткнулась, упала и разбила. И сама немного порезалась. Ничего страшного.
Я даже попыталась улыбнуться, но Ивар нахмурился еще больше, мне друг показалось, он знает все, что сегодня произошло.
И про рыцаря знает.
Словно я виновата перед ним.
— Ничего страшного, — повторила я.
— И завтра ты снова пойдешь туда? — мрачно спросил Ивар.
Он давно бросил отговаривать меня, давно бросил спорить. Бесполезно. Кроме скандала это ничем не заканчивалось. Он убеждал меня, что не стоит, что лучше бы мне тихо сидеть дома, заниматься хозяйством. Хотя, какое уж тут хозяйство? Мы снимали крошечную комнатку на чердаке, холодную и полутемную, тут даже готовить негде. Ничего лучшего найти не удалось, да и не по карману. Может, со временем…
Каждый день надежда, что все изменится.
Когда-то у Ивара были деньги, не так много, но было — то, что удалось заработать еще в прошлой войне. Но наш с ним побег от лорда Олттара оказался столь стремительным, что забрать ничего не удалось. Не до того было, самим бы уйти живыми. О деньгах тогда не думали.
Я прекрасно знала, на что шла.
Конечно, издалека все видится иначе. Кажется проще.
Ивар честно старался уберечь меня от всяческих бед, но и его силы не безграничны.
Город был переполнен, набит до отказа людьми, бегущими от надвигающейся войны, ищущими новой жизни, жаждущими приключений и славы.
Стоило Регнару объявить себя полноправным королем, начать собирать войска, и люди потянулись на север. Дорнов никогда не любили. Для простых людей лучше даже плохой, но свой король, чем хороший, но чужак. А дорны никогда не были хороши ни для кого. Завоеватели. Непонятные и жестокие. Упыри — как говорили многие. Они брали все, что хотели, относясь к людям как к скоту. Эта пружина человеческого терпения сжималась долго, осторожно — в память о старой проигранной войне. Но теперь пружина готова была распрямиться.
И мы попали в самую гущу.
В городе стало слишком много лишних ртов и рук, и слишком мало места. Работы не было.
Ивару нашлось место в городской страже, и то с трудом, сейчас полно желающих. Ему даже выделили место в казармах, крошечное жалование. Совсем крошечное, и так — «скажи спасибо, что кормим». А мне ничего не нашлось. Никаких талантов за мной не водилось, ничего я не умела, и никому не была нужна. С огромным трудом удалось найти комнатку, где я могла бы жить. Ивар бегал сюда ночами, все так же во время, отведенное ему для сна. И не дай бог тревога, или его хватятся… Я боялась думать.
Мне все казалось, что я для него обуза. Он никогда это не говорил, и даже пытался утверждать обратное, но как можно не понимать… Без меня ему было бы проще.
Я тоже пыталась найти хоть что-то. И в конце концов повезло. Я даже не знаю, что стало со старой посудомойкой в этой таверне, не важно. Кто-то же делал эту работу до меня. Важно лишь, что у меня появилась возможность заработать самостоятельно и хоть немного помочь. Нам очень нужны деньги. Я была готова на все.
Я знаю, Ивар ценил это, хоть и ворчал.
Ивар…
Он молча обнял меня за плечи, привлек к себе. Я уткнулась носом в его шею, обняла его крепко-крепко.
— Я люблю тебя, — сказала тихо.
Он судорожно вздохнул, поцеловал меня в лоб, рядом с царапиной.
— Милая моя…
Нам бы пережить эту зиму, эту войну. А там все как-нибудь образуется. Обязательно, я точно знала, что все будет хорошо. Иначе и быть не может.
Но сейчас мне было страшно, и даже не за себя. Почему-то до сих пор не верила, что со мной может что-то случиться. Я боялась за Ивара — война есть война. В любой опасной профессии погибают скорее не зеленые новички, а мастера своего дела. Им кажется, что они все умеют и делают правильно, с ними-то уж точно ничего случиться не может. Новички как раз осторожны…
