Я честно думала, что забыть возможно.
Но в четверг снова попала в те поля.
Вот черт!
Что же мне со всем этим делать?
Я отчетливо понимала, что это сон, я помнила, как ложилась спать, помнила сегодняшний день и все предыдущие, помнила, как в прошлый раз попала сюда. Разве может быть такое во сне?
Самое обидное, что опять не высплюсь.
Из чувства противоречия взяла и легла в траву. Буду спать тут. Спать во сне — это какой-то идиотизм, но, с другой стороны — почему бы и нет. Надо попробовать все возможности.
Лежать было жестко, трава сильно кололась. И холодно. Вы когда-нибудь пробовали спать на траве? Даже покрывала не постелив? В одной пижамке. Страшно неудобно. Я вертелась и так, и эдак.
В конце концов, перевернулась на спину. А надо мной — небо. Ясное, черное, полное звезд. Аж дух захватывает. Я никогда не видала такого неба, разве что в детстве, на даче. В городе небо блеклое. А тут… Смотришь, и словно проваливаешься в бездну, словно небо затягивает тебя. Красотища… нет слов. По привычке попыталась найти Большую Медведицу, но ее не было. Вообще не было привычных звезд. Зато внезапно поняла, что на небе две луны! Две! Большая и маленькая. И ни одна из них на нашу луну не похожа.
Мне даже как-то нехорошо стало.
Это сон, сказала я себе. Это ведь просто сон! Чего я так переживаю? Ну и что, что так реально, все равно ведь сон!
Впервые мне стало страшно. Словно не луну увидела, а столкнулась нос к носу с чудовищем. До дрожи.
Зажмурилась, крепко-крепко. Домой! Я срочно хочу домой! Прямо сейчас!
Даже всхлипнула.
И очнулась в своей кровати.
Но на следующий день попала в поля снова.
Посмотрела на небо — точно, две луны. Все по-старому, только на этот раз небо не такое ясное. Звезды мерцают, ветерок прохладный такой…
Страха больше не было, улетучился, может уже немного начала привыкать. Люди ко всему привыкают.
Ну, раз я снова тут, надо все осмотреть. По полям я уже нагулялась, надо сходить к реке, может, там хоть что-то интересное. Решила даже, что в следующий раз надену перед сном тапочки, чтоб ходить тут было удобней — вдруг поможет. Бред, конечно. Но, с другой стороны…
Речушка оказалось маленькой, с чистой прозрачной водой, даже в лунном свете было видно камешки на дне. Совсем неглубоко. За рекой холмы, а совсем вдали, мне показалось, даже какие-то дома. Огоньки мерцают. Но отсюда не разобрать, я вглядывалась до рези в глазах. Надо бы посмотреть.
Берега крутые, хоть и не очень высокие, прыгать в воду неудобно.
Я долго шла вдоль берега, пока не вышла на широкий плес. Ну вот, пожалуй, попробую тут.
Осторожно потрогала ногой воду.
Теплая!
Не поняла… Потрогала еще.
Странно. Мне всегда казалось, что вода в таких речках должна быть холодной. Показалось? Закатала до колен пижамные штаны. Потрогала еще раз. Зашла в воду, чуть-чуть, так, что вода даже ступни не накрывала… Теплая! И с каждой секундой кажется все горячее. И покалывает ноги. Не понимаю.
Выскочила, в какой-то момент показалось, что еще немного и будет ожог.
Но ведь в воде ясно видны растения, даже рыбка мелькнула. Не может же рыба плавать в кипятке? Не может. И я не могу. На тот берег мне не попасть.
Что же мне, так и сидеть тут каждую ночь?
Мои размышления прервали утки. Или не совсем утки… Крупные, серые птицы, похожие на уток с оранжевой грудкой, они плыли по речке, деловито покрякивая. Вот значит… Та моя птица на подушке — отсюда.
Со стрелой.
Кто-то ее подстрелил.
Бред.
Это же сон сейчас. Просто сон. Не было никакой птицы. Не было. И даже царапина на лбу появилась как-то не так, не рогатый жук ее оставил.
Не хочу я все это… хочу домой… Не нравится мне эта история.
Я попятилась, споткнулась, зацепившись за что-то, и с размаху грохнулась на попу.
Очнулась дома, сидя в кровати. Рука еще пыталась уцепиться за что-то, чтоб не упасть. В руке…
В руке был песок.
Крупный, речной, чуть влажноватый.
Ааа!
Вскрикнула, дернулась, рассыпала все по одеялу.
Я притащила песок из сна? Может быть, я сплю до сих пор?
Немного отдышалась, стряхнула все на пол. Хотела сначала заварить чайку, попить, успокоиться. Потом вспомнила, что у меня в шкафу есть бутылка водки, даже нераспечатанная. Точно. Это как раз то, что мне сейчас надо. Главное не напиться, а то завтра на работу, по субботам я традиционно работаю…
Оставшуюся часть ночи спала на кухне. Притащила одеяло, подушку, постелила прямо на полу среди строительного мусора (у меня ремонт), накрылась махровым халатиком. Не пойду больше в кровать, там как-то очень неспокойно.
* * *
В воскресенье ходили с Мишкой к друзьям.
Молодая семейная пара, ужасно милая.
Глядя на такие пары, мне всегда казалось, что они так стараются исключительно для нас, и как только мы уйдем, тут же начнут убивать друг друга сковородками. Не могут же люди на самом деле быть такими мимишными.
Они угощали нас какими-то диетическими салатиками без калорий и майонеза, овощным рагу без соли и запеченной в фольге рыбой. Все жутко полезно и отвратительно. Хотя рыбу, надо признать, есть все-таки можно.
Они рассказывали нам, какие мы счастливые и как они за нас рады. Мы послушно кивали.
Они ждали ребеночка, только об этом и говорили, и очень хотели знать, планируем ли мы.
Мы планируем?
Я даже растерялась. Я планировала, конечно, понимала, что без этого не обойтись рано или поздно… Раз семья, значит дети. Я не против. Но не сейчас. Сейчас я не готова. Это значило поставить крест на работе, на всем, к чему я так долго шла. Нет, я, конечно, смогу работать, если найду хорошую няню или Мишкина мама согласится сидеть с внуками, а потом можно в детский сад. Но я не смогу больше сидеть ночами и выходными, не смогу прибегать на работу в любой момент и заниматься делами до победного конца. Значит, я не смогу вести крупные проекты самостоятельно. Это откат назад.
Готова ли я?
Мишка внимательно смотрел на меня.
— Мы собираемся, — осторожно сказала я, — но чуть попозже.
Это отговорка, я прекрасно понимала, что тяну время. И Мишка это понимал тоже. И не возражал. Он хороший, он всегда готов меня поддержать…
А, может быть, сам не очень-то был готов к детям.
Иногда я не могла понять…
Мишка никогда не давил на меня, ничего не требовал. Мог предложить, но не настаивал на своем. Всегда был так внимателен. Он радовался, когда я приезжала к нему, но не обижался, если я была слишком занята. Он все понимал. Он такой хороший, что мне иногда становилось стыдно. А иногда, я готова была его убить.
