— Работу ищем. Кавказ — трудодефицитный район, начальник.
— И в Пасоле тоже ищете работу?
Они переглянулись. При мне дальше так врать было невозможно.
— Нет. Здесь мы проездом. Родственники узнали, что вот Марьям здесь поселилась, вышла замуж. Просили передать привет, узнать, не нужна ли помощь.
Сергей повернулся ко мне:
— Так вы, Мария Дмитриевна, что, с Кавказа?
— Нет, Сергей Иваныч. Я с Краснодара. И родичей на Кавказе не имею. Я этих двоих вторый раз бачу. То у Томске по-своему со мной здоровалысь, то теперь аж сюды приихалы. Ну шо вы до меня присталы? Хо-чете, шоб мой чоловик вам по мордам надавав?
И я посмотрела на Ивана. Ему приходилось сурово хмуриться, чтобы не прыснуть. Такой мовы он от меня ещё не слышал. Он тоже посмотрел на меня, увидел, кажется, в глазах что-то ужасное и кивнул обоим.
— Я вас, ребята, тоже запомнил. Вы тут лучше больше не появляйтесь. Ищите своих в другом месте, не в Сибири.
Серёга добавил:
— Деревня вся вооружена и очень вашим визитом недовольна. Своим негде работать. Будете нужны — сами позовём. Так что, попрошу прямо сейчас на остановочку. Автобус через полчаса.
Старший спросил:
— А куда?
Серёга ответил:
— Это не важно. Главное, что отсюда. И повторяю: народ вооружён поголовно. Так что очень не советую. Пройдёмте. Ключик — на стол.
Я оглянулась на Аврору. Она смотрела на мужа со страхом и обожанием.
Двое молча собрались и положили на стол ключ от дома. Старший, проходя, сказал мне по-чеченски: «Привет тебе от твоих братьев. И от всех наших, кто за родину погиб». Я ответила:
— Шо?
Серёга резко сказал:
— Говорить попрошу только по-русски!
Я ответила:
— Та я ж по-русски!..
Иван всё же прыснул, но уже скрипела дверь, его не услышали.
Ничего смешного я тут не находила и показала ему кулак. Он забрал со стола ключ Алексея и запер входную дверь. За калиткой Серёга сказал в спину удаляющимся гостям:
— Мария Дмитриевна! Мы к вам вечером заедем. Есть вопросы.
Я громко ответила:
— Хорошо, Сергей Иваныч!
Он прошептал:
— Не Иваныч я! Сергеич!
Тут прыснула Аврора и хлопнула меня по спине. Вот так мирятся в сибирской деревне. Мне понравилось.
* * *
Вечером того опасного дня мы ждали в гости фельдшерицу с мужем. Аврора училась со мной до восьмого класса, потом уехала в медучилище. Серёга Маков окончил школу раньше меня на три года. Когда я уходил на службу в ВДВ, он уже вернулся с ТОФа, из морской пехоты. Наставлял меня перед отъездом, как не выглядеть салагой. Его звали в милицию, но он в десанте привык дёргать за рычаги вездехода, так механиком-водителем и остался. Драться он умел прилично, так что с этой парой пришельцев мы бы справились даже без Маши.
Маша держалась изумительно. Из чеченки получилась такая чудная хохлуша, что я и не верил, что она — Марьям. Вылитая южная славяночка. Я имел об этом представление. Не зря мама преподавала географию. К тому же мама была директором школы, поэтому учиться мне приходилось старательно, чтоб не срамить. Я понимал теперь и то, почему Маша совсем не употребляет алкоголя: у мусульман вино запрещено.
Маковы пришли с водкой. Интересная ситуация. Как поведёт себя мусульманочка?
Аврора с порога забалагурила:
— Ну, Марьям Дмитриевна, шо будем робить? Маша скромно ответила:
— Будем знакомиться поближе. Только не говори больше — Марьям. Я и так испугалась.
— Видели, как ты испугалась. Серёга смотрел на твои ноги.
— При чём тут ноги?
— Помолчи, а? — сказал жене Серёга. Но она договорила вредным голосом:
— Он в разведке служил. Он сказал — стойка у тебя рукопашная.
— Не знаю никаких стоек. Всё с перепугу.
Серёга сказал:
— И всё, мать! Хорош!
Сказал таким же тоном, каким говорил с пришельцами. Аврора послушалась. Он очень добро улыбнулся Маше и сказал:
— Это она своих ищет. Она же татарка. Мусульманка. Ей вера выпивать не позволяет. Обрадовалась, что ты чеченка.
Маша сказала Авроре:
— Давай буду для тебя чеченкой, вместе не будем пить. Мужиков-то одна бутылка не завалит.
— Это ты как врач говоришь? Ты в самом деле врач?
— Пять курсов отучилась и попала в аварию. Я теперь никто.
— Не ври, Машка! Я ж знаю, ты здорово лечишь. Научи меня, я способная, я это люблю.
По-моему, у них начиналась дружба.
Мы пили водку, жёны — по-татарски — начали с чая. Всем было хорошо. Южных гостей сначала не вспоминали. Но дошла очередь и до них. Сергей сказал:
— Я проследил, они уехали. Но гарантий нет. Я кое с кем из мужиков поговорил. Если кто такой же появится, народ будет готов. Не боись, ребята. Мы — у себя дома.
Он говорил медленно и прочно, как гвозди в половицы забивал. Я видел, что Маша по-настоящему расслабилась.
На прощанье она подарила Маковым свою лучшую акварель в самодельной рамке: на переднем плане — морской прибой, а фоном — горы. Серёга сказал:
— Ты что, в Усть-Камчатске была? Ну очень похоже. Только бы ещё вулканчик…
* * *
Я поверила, что стала сибирячкой, когда подружилась с Авророй Маковой. Она хороший фельдшер, с крепкими знаниями. Потому и обижалась на меня за знахарство. И честно призналась в зависти. Это замечательно. Только сильный человек может в этом признаться. Теперь между вахтами я ходила к ней в медпункт будто бы в гости, и мы вместе вели приём. Мне не нужен был заработок. Я практиковалась для себя, чтобы не забывать науку. Уча Аврору, училась сама. В том числе и татарскому языку. Она продолжала подозревать меня в мусульманском родстве. То что-нибудь вворачивала в разговоре из Корана, то заговаривала по-татарски. Я многие слова понимала, но переспрашивала. И «запоминала». Меня учили с детства, что лучший способ уцелеть — стоять на своём до конца. В данном случае надо было до конца стоять против того, чем я гордилась. Я больше не принадлежала к гордому и талантливому народу, который меня породил и воспитал. Я была теперь навеки русская. Я могла только ненавидеть за это нескольких негодяев, которых никогда не видела и никогда не увижу. Они, скорее всего, не чеченцы и не русские. Они вообще никакие. У негодяев нет ни национальности, ни культуры. Они молятся золотой отливке, их надо вырезать поколенно. Так думала я очень часто. И запрещала себе так думать. Потому что теперь, в мирной Сибири, я вспоминала другие фразы из Корана. Малочисленные и суровые, но внушающие всё же надежду.
