– Генри мёртв? – чуть слышно спросила Белоснежка. Она затаила дыхание в ожидании ответа.
Ингрид поджала губы:
– Можно и так сказать. Он не имел никакого права заходить на территорию этого замка и помогать тебе свергать меня с трона. – Глаза королевы яростно горели. – Как смеешь ты бросать мне вызов?
– Этот трон принадлежит моей семье, – произнесла Белоснежка дрожащим голосом, но держалась она при этом прямо. Подойдя к дочери, Кэтрин встала рядом с ней. – Я знаю, что ты сделала с моим отцом. Теперь мне известно: он меня не бросал.
– Этот дурак был не в состоянии править королевством! Он был слаб! – прихрамывая, Ингрид приблизилась к племяннице, белки её глаз светились в темноте безумным огнём.
Белоснежка сделала резкий вдох:
– Если ты хоть пальцем его тронешь... Если ты причинишь ему вред, как моей матери...
Эта угроза лишь вызвала у королевы смех:
– Мне ни к чему причинять ему вред. Он справится с этим сам, когда у него не останется последнего человека, ради которого стоило бы жить! Он так и не смог оправиться после смерти твоей матери!
– Которую убили по твоему приказу! – вскричала Белоснежка.
Почувствовав резкую боль в правой стороне тела, Ингрид замолчала. Она перевела взгляд с Белоснежки на Кэтрин, которая стояла так близко к дочери, что могла бы дотронуться до неё, будь подобное возможно. Если бы Ингрид ещё была способна сожалеть о ка-ком-либо из своих поступков, то им бы стало убийство сестры. Но Кэтрин, как и её дочь, не понимала, когда следует отойти в сторону.
– Всё гораздо сложнее, чем ты думаешь, – тихо ответила Ингрид.
– Она была твоей сестрой! – не успокаивалась Белоснежка. – Она привела тебя в замок, чтобы ты смогла вести достойную жизнь, а ты предала её. Ты лишила меня матери, когда я была совсем ребёнком. Ты разбила сердце моего отца, затем приворожила его с помощью заклинания и изгнала из королевства!
Ингрид старалась не смотреть на Белоснежку и Кэтрин, отвечая:
– Ты была ребёнком и не могла понимать, как устроен мир. Твоя мать была угрозой для моего будущего и не оставила мне иного выбора.
Послышался стук в дверь, Белоснежка и Ингрид вздрогнули. Прежде никто не осмеливался входить в покои королевы, не говоря уже о том, чтобы пройти к её секретной комнате и попытаться войти.
– Моя королева! – услышала Ингрид приглушённый оклик. – Они прорвались через ворота замка! Мы не можем сдерживать натиск, их слишком много! Нам нужно немедленно увести вас отсюда.
Ингрид посмотрела на Белоснежку, которая внезапно стала выглядеть мудрее своих лет.
– У всех есть выбор, – произнесла принцесса окрепшим голосом. – Ты выбрала вогнать королеву Кэтрин в могилу, чтобы защитить своё драгоценное зеркало.
Ингрид налетела на Белоснежку:
– Не смей произносить имя моей сестры при мне!
– Моя королева! Вам следует поспешить! – поторапливал её голос за дверью.
– Сделай выбор, – произнесло зеркало во всеуслышание.
– Зеркало может говорить? – удивилась Белоснежка, заворожённо глядя на маскоподобное лицо, постепенно появлявшееся в отражении.
– Ингрид! Ингрид! Время бежит всё быстрее! Искупи же ошибку и действуй скорее! – воззвал волшебный предмет к своей госпоже.
Королева закрыла уши. Она была не в состоянии ясно мыслить среди всего этого шума. Белоснежка продолжила наступление:
– Теперь мне известна правда, и совсем скоро она откроется всем остальным, – заявила девушка. – Касательно всех нас: короля Георга, королевы Кэтрин...
Ингрид вцепилась в свои жёсткие седые волосы, её лицо исказила гримаса гнева:
– Я сказала, не упоминай имя моей сестры при мне!
– Моя королева! Вам следует поспешить! – в который раз повторил стражник за дверью.
– Кэтрин! – повторила Белоснежка, её голос прозвучал громче и чётче, чем всего несколько секунд назад. – Кэтрин! Кэтрин! Кэтрин!
Ингрид была больше не в силах это выносить. Она закричала. Звук был таким громким, что отскакивал от стен эхом. Трещины на поверхности зеркала начали расползаться.
Белоснежка
Крик, издаваемый тётей, был таким пронзительным, что Белоснежке пришлось закрыть уши руками. Ингрид поступила так же: вне всякого сомнения, звук её собственного голоса заставлял дряхлое тело женщины разрываться на части.
Прежде могущественная королева превратилась в старую каргу. Чуть раньше Белоснежка никак не могла взять в толк, почему тётя не вернула себе свой облик обратно. Теперь девушка поняла, что это заклинание, должно быть, высасывает из неё все жизненные соки.
«Пора, Белоснежка. Пора!» – дал команду к действию голос внутри головы принцессы. «Пора что?» – хотелось ей спросить. Голос походил на тот, что принадлежал маме Белоснежки. Возможно, это был её собственный голос. По какой-то причине в этой холодной тёмной комнате, где господствовало столько зла, принцесса ощущала присутствие своей матери, которая её направляла. Она также ощущала внутри себя растущую и крепнущую уверенность, подобную которой никогда прежде не испытывала. Вопреки опасности, вопреки утрате, принцесса не чувствовала страха.
Стражник сказал, что её армия захватывает дворец. Кто-нибудь непременно найдёт отца в подземелье и освободит его. С головы тёти Ингрид снимут корону. Но что будет с зеркалом? С той самой секунды, когда Белоснежка вошла в эту комнату, она чувствовала, как оно пытается добиться её внимания, побуждает подойди поближе. Этот предмет, в отражении которого она видит маскоподобное лицо, усилил всё самое плохое, что было в душе тёти. Он склонил её к убийству сестры, манипулированию отцом Белоснежки, вынесению принцессе смертного приговора. Да, ответственность за эти действия всецело лежит на тёте Ингрид, но зеркало, несомненно, оказывало на неё влияние. Нельзя допустить, чтобы предмет, обладающий такой чудовищной силой, продолжал существовать. «Пора, Белоснежка! Пора!» – напомнил голос в её голове.
Подняв взгляд, принцесса увидела, как трескается поверхность зеркала. Повреждение расползалось во всех направлениях, словно нити паучьей паутины. Стекло трескалось, а вопли Ингрид становились всё громче. Казалось, словно зеркало разрывало её на части, и, несмотря на всё, что случилось, Белоснежка испытывала жалость к стоящей перед ней женщине.
Если она уничтожит зеркало до того, как оно уничтожит тётю Ингрид, будет ли этого достаточно?
Сердце тяжело забилось у неё в груди. Белоснежка прикоснулась к ножу Генри, проверяя, в кармане ли он. Ощутив холод металла, она обхватила рукоятку пальцами.
«Пора, Белоснежка! Пора!»
Возможно, принцессе и не хватало духа вонзить нож в сердце своей тёти, но по поводу того, чтобы разбить зеркало, никаких угрызений совести она не испытывала. Белоснежка сделала шаг вперёд, занеся нож над головой.
