— Все! Кажется, я выдохлась. Больше не могу! Я и тебя утомила, да?
Арсений покачал головой, протянул ей бокал вина.
— Нет. Просто я слушал тебя и думал: как же ты живешь со всем этим? Сколько же надо сил!
— Знаешь, когда ты рядом, мне совсем не хочется быть сильной, — с улыбкой призналась Мария. — Просто хочется жить!
Арсений осторожно обнял Марию, с нежностью стал гладить ее тонкие пальцы и сказал спокойно и просто:
— Вот мое плечо, моя рука! И моя жизнь.
Мария прислонилась к нему, склонила голову на его плечо, закрыла глаза и прошептала:
— А теперь рассказывай ты!
— У меня все намного проще, — сказал Арсений. — Но начнем с конца твоей истории, с Тамары… Мы с ней прожили вместе несколько лет, даже были женаты, но то сходились, то расходились. Как-то у нас не получалось. Слишком мы разные. Она любила мои картины, наверное, больше, чем меня. А я любил ее красоту, но плохо понимал, чем живет ее душа. Мне хотелось иметь семью, детей, она относилась к этому с презрением. Когда уехал Алан, с ней что-то произошло. Она очень изменилась, как-то даже ожесточилась. Я не мог понять — почему. Понял уже позже. Она всю жизнь любила его! Ревновала к тебе, хотя и скрывала свою ревность. Когда мы расстались окончательно, я совсем перестал писать картины, думал уйти в монастырь. Не потому, что боюсь одиночества, человек вообще одинок. Но как-то душа, что ли, хотела очиститься от всех страстей. И меня отговорил друг. Он тогда не был еще священником, но уже шел к этому. Он мне сказал — монастырь не для тебя, ты должен иначе служить богу; бог дал тебе большой талант, ты всегда был лучшим из нас, так вот — пиши свои картины, выполняй свой долг и этим прославляй Господа! И, представляешь, его слова меня убедили. И я снова взялся за работу. Позже, когда он получил приход в Подмосковье и стал отцом Сергием, я помогал ему строить храм. А теперь вот его в Москву перевели, и мы опять работаем вместе. Вот, собственно, и вся моя история.
— И ты так и не женился? — спросила Мария.
— Нет. Я всегда относился к браку серьезно, мне нужна была большая любовь, а ее я не встречал…
— А что потом было с Тамарой?
— Мы совсем не общались. Но вдруг я узнал от общих знакомых, что вернулся Алан. Он был женат несколько раз, и в Москве. Но Тамара, как говорили, решила взять его осадой и в конце концов дождалась своего часа. Она его жена.
— Тогда все понятно! — догадалась Мария. — Все понятно с ее звонком!
— Конечно! Она охраняет то, чего так долго ждала и с таким трудом сумела получить. Я рад за нее, искренне рад! Но ей, видно, приходится нелегко.
— Я не хочу ей мешать! Пусть у них все будет хорошо! — воскликнула Мария. — Но как же быть с этим проклятым комплексом? Это же преступление!
— Не знаю, Маша, только ты сама можешь решить, — задумчиво произнес Арсений. — Я далек от этого. Но если бы я оказался на твоем месте, то, наверное, не стал бы выходить из игры. И дело тут не в каких-то личных отношениях. Преступление есть преступление, чего бы оно ни касалось.
— Хорошо, я подумаю, — сказала Мария.
Они еще долго и неторопливо разговаривали, сидя рядом и держась за руки — им ведь так много надо было сказать друг другу! И пили чудесное вино, и ели рыбу, приготовленную по Танькиному рецепту. Смеялись, снова говорили. А домовенок Тишка в тот вечер так и не появился. Конечно, нельзя гарантировать, что он не подглядывал и не подслушивал из какой-нибудь щелки, но никаких знаков о себе не подавал — видно, понял, что хозяйке не до него. И даже тактичный кот Бандит не пришел на запах рыбы!
И была еще ночь. Удивительная ночь, полная щемящей нежности, хрупкой, целомудренной страсти и невероятной любви. И в каждое ее мгновение и Марии, и Арсению казалось, что это — самая прекрасная из всех ночей, которые были в их жизни.
— Как хорошо, что ты не стал монахом! — прошептала Мария.
— Спасибо отцу Сергию, — улыбнулся Арсений. — Наверное, он знал, что когда-нибудь я встречу тебя…
На другое утро Арсений стал собираться — в храме его ждала работа. Мария проводила его, немного погрустила… и тоже поехала в Москву, потому что оставаться одной в доме без него ей не хотелось. Она была уверена, что они уже никогда не расстанутся, но каждый день, каждый час, прожитый без Арсения, казался ей теперь потерянным и просто бессмысленным.
Воскресный вечер она провела в московской квартире. Поговорила с Танькой, потом сделала контрольный звонок Трубочкину — на всякий случай, чтобы не волноваться зря. Он сразу ответил по мобильному и сообщил, что работает дома. Мария перезвонила ему домой, еще недолго с ним поговорила и, убедившись, что он ее не обманывает, немного успокоилась и попыталась настроиться на дела. Надо было собраться с мыслями, подготовиться к собранию сотрудников своей мастерской, которое она назначила на понедельник.
Рано утром раздался звонок «внутреннего мобильного». Мария радостно протянула руку к трубке, подумав, что это Арсений, потом удивленно взглянула на часы. Было семь утра. Странно, он, наверное, не стал бы будить ее так рано! И аут же в сознание закралась тревога. Опять что-то случилось? Она схватила трубку и услышала незнакомый мужской голос.
— Мария Еловская?
— Да!
— Дежурный охраны. Из поселка. Ваш дом горит!
По дороге Мария лихорадочно думала: откуда такой удар, прямо в самое сердце? Неужели она сама виновата, плохо потушила камин? Нет, невозможно! Не настолько она рассеянная! Поджог?..
Она набрала номер Влады. Мисс Хай-тек ответила сонным голосом:
— Алло…
— Это я! — заговорила Мария, сама заметив, что ее голос звучит как чужой. — Собрание отменяется. У меня пожар.
— Что? — закричала, сразу проснувшись, Влада.
— Домик горит. Еду туда. Позвоню. — Мария отключила связь. Потом позвонила Таньке.
Танька не стала задавать вопросы, только по-деловому сказала:
— Сейчас приеду!
— Ну, скорее, «рафик», скорее! — подгоняла Мария свой верный автомобиль.
Машин на трассе было немного, и довольно скоро Мария увидела указатель знакомого поворота. И тут у нее промелькнула нелепая мысль — а успел ли спастись домовенок? Не было ли случайно в доме Бандита, которому она оставила на кухонном столе остатки рыбы?
Вдоль забора краснели пожарные машины, крутом суетились какие-то люди — охранники, соседи, электрик. Электрик бурчал, что проводка была в порядке, сам проверял. Пожар уже потушили, только над участком клубился едкий дым. Сквозь серую пелену было видно, что выгорела часть второго этажа, мрачно чернело окно спальни. Первый этаж почти не пострадал от огня, но пожарные его изрядно залили водой. Мария стояла на пепелище, словно окаменевшая, и старалась не смотреть на то, что еще вчера было любимым домиком. Слезы капали на воротник. Ее обнимала Танька, тихо шмыгавшая своим красивым носиком.
