«Ну, наконец, вырвалась! — облегченно вздохнула она, оказавшись в неожиданно пустынном и тихом переулке. — Как хорошо! Интересно, а куда это я заехала?» Мария огляделась — вдоль переулка стояли старые дома, машин было мало, по тротуару шли редкие прохожие. Шума города здесь почти не было слышно, словно его отгородили невидимой стеной. И вдруг возникло ощущение непривычной легкости, теплоты, даже радости. Ощущение было настолько приятным и сильным, что не могло оказаться простым результатом высвобождения из дорожной пробки. Мария поехала очень медленно, прислушиваясь к себе и вглядываясь в окружающее пространство, и неожиданно услышала перезвон колоколов. Он раздавался отнюдь не внутри нее, а где-то поблизости, вполне реально и явственно.
Мария остановилась, вышла из машины, и взгляд ее сразу остановился на небольшой церквушке на другой стороне переулка, обнесенной невысокой оградой и упакованной в строительные леса. Церквушка находилась на реставрации, была слабо освещена, но при этом излучала такой удивительный внутренний свет и так чудесно звучали ее колокола, что Мария стояла и как зачарованная глядела на нее и слушала. И вдруг поняла, что находится не просто в тихом и безлюдном месте, а в особо благоприятной, или, как называется на языке эниологии, — салюберогенной зоне. Эта зона передавала ей сигналы, сообщала о своем существовании, дополняя интуитивное открытие звоном колоколов. Конечно же, храмы почти всегда строили именно в таких местах! Их настоятели, истинно верующие люди, чистые душой, умели эти места находить и безошибочно определять. Так же, как древние архитекторы и строители. Это — известный факт. Наверное, сама земля помогала им сделать правильный выбор. В храме, построенном в таком месте и умело вписанном в пространство архитектором, создавалась особая атмосфера, в которой доходчивее и чище звучало чтение священных текстов и пение псалмов, а молитва обретала еще более глубокий смысл…
Насладившись созерцанием скромного и одновременно величественного чуда архитектуры, Мария вернулась в машину, но не смогла сразу уехать с этого места. Что-то удерживало ее, непреодолимо тянуло войти внутрь чудесной церквушки. А вдруг не заперто? Вдруг повезет? И Мария решила хоть взглянуть, что там, вдохнуть чудесную, чистую атмосферу, как глоток родниковой воды.
Она быстро перешла через дорогу, миновала ограду — ворота оказались не заперты. Остановилась у входа, осторожно дотронулась до кованой ручки резной деревянной двери, потянула на себя. И дверь неожиданно подалась, пропуская Марию в мерцающее пространство храма. Она вошла, огляделась, явственно ощущая окруживший ее какой-то особый, отрешенный от городской суеты покой, словно попала совершенно в другой мир, в другое измерение. Это было похоже на то, что она стремилась создать в своем любимом домике, но гораздо возвышеннее и сильнее. Вот так, случайно, просто проезжая мимо, она натолкнулась на чудо…
Внутри храма тоже шла реставрация — вдоль стен стояли леса. Но здесь было удивительно светло и тепло, несмотря на вечернее время и предновогодний холод. Свет распространялся неравномерно, создавая ощущение мерцания, а тепло шло от какого-то невидимого источника отопления. Мария обратила внимание, что пол в храме не каменный, а деревянный, выложенный красивым строгим узором. А прямо перед Марией светилась икона с изображением лика святого. Мария пригляделась и прочитала — новомученик Иоанн. Из глубины храма к Марии подошла невысокая женщина с приятным лицом в тонком шерстяном платке на голове и спросила приветливо:
— Вы что-то хотели, сестра?
— Я хотела посмотреть, если можно, — тихо ответила Мария. — Помолиться и свечку поставить…
— Пройдите, — предложила ей женщина, сделав гостеприимный жест рукой.
Мария, осторожно ступая по темным доскам пола, неторопливо подошла к иконе Богородицы с младенцем Христом на руках, зажгла и поставила свечу и тихо стала произносить молитву — свою молитву, которая рвалась из души. Она просила Пречистую Деву оградить от бед сестру, мать, отца, всех своих близких и помочь ей самой, прояснить затуманенный разум. Стоя перед иконой, Мария не видела, что наверху, на лесах, реставратор в рабочей одежде повернул голову в ее сторону и, не отрываясь, смотрит вниз, на нее…
Он увидел ее сразу, как только она вошла. Зоркий глаз художника издалека отметил что-то необычное в облике этой женщины. Замечательное — тонкое и чистое, просто иконописное — было у нее лицо. Такие лица встречаются редко.
Она зажгла свечу. Потом стояла перед иконой и молилась, а художник спустился немного ниже и наблюдал за ней.
Женщина встала на колени перед иконой, перекрестилась, потом поднялась, снова перекрестилась и направилась к выходу. Художник подумал — сейчас она уйдет, и он, может быть, уже никогда ее не увидит. И, наверное, это будет ошибкой, потому что такие лица встречаются редко, очень редко. И не могут они принадлежать пустым, завистливым или злым людям. За таким лицом должна скрываться большая и чистая душа, с него можно писать икону!
Он догнал ее, когда она уже собралась садиться в машину.
— Вы очень спешите? — окликнул художник женщину тихим, мягким голосом, опасаясь испугать.
Она все-таки вздрогнула, обернулась и увидела рядом высокого человека в темной куртке с капюшоном на голове. Очень приятное, худощавое лицо, глаза смотрят приветливо, доброжелательно… Этот человек был совсем не похож на какого-нибудь случайного искателя приключений, решившего завести легкое знакомство на улице, и Мария ответила:
— Не знаю. Наверное, да, спешу. Я все время спешу, но очень хочу остановиться!
— Это хорошо, — улыбнулся он.
— Нет, наверное, это плохо, — сказала она.
— Да что вы! — воскликнул он. — Останавливаться нужно, иначе можно проскочить поворот.
— Да? Как точно вы сказали! — удивилась Мария. — Я вот ехала, потом вдруг остановилась, взяла и свернула сюда. И тут оказалось так хорошо — такая церковь чудесная, и колокола звонят… Словно в другой мир попала.
— Вот видите, значит, я прав. — Он снова улыбнулся. — А я, между прочим, в церкви вас и увидел.
— Но разве вы были там? — растерянно спросила Мария, подумав, что этот человек может оказаться дьяконом или даже священником. Как странно. За что ей такая честь?
— А вы и не могли меня видеть, я на лесах был, наверху, — ответил он с улыбкой. — А вы уж подумали, что я священнослужитель?
— Если честно — подумала, — призналась Мария. — Но если вы находились на лесах, значит, вы все равно в этом храме работаете?
— Да. Фрески реставрирую.
— Слушайте, да что мы стоим на улице в такой холод? Садитесь в машину! — предложила Мария, села за руль и завела двигатель. — Сейчас быстро согреется. Или вы тоже спешите?
— Я никогда не спешу. Мне спешить некуда, — ответил реставратор, забираясь на сиденье.
Он скинул капюшон, и Марии его лицо показалось вдруг странно знакомым. Тонкие черты лица, почти иконописные, удивительно добрый и какой-то просветленный взгляд, длинные темные волосы с сединой. Он действительно был похож на священника. Где же она могла его видеть?
